Она не достигла пола. Скарамах поймал ее выпущенной изо рта паутинкой, с наслаждением втянул и бросил взгляд на статую крылатой крысы. Фасетчатые глаза замерцали, демон секунду подумал и изрек:

— Нет.

С этим он и удалился. А Креол прочел Исцеление, заживляя разрез, сам внимательно осмотрел эту статую и спросил:

— Ты понял, что он делает?

— Да, — неуверенно кивнул Балих. — Он… проверяет на проклятия?

— И скрытые чары. И заклятия-ловушки. И магические капканы. На все, что кто-то мог встроить в артефакт, чтобы испортить радость тому, кто его украдет. За это Скарамах берет всего несколько капель крови. Но вот если ты захочешь, чтобы он кого-то убил, платить придется дороже. А теперь скажи, что ты понял по его ауре. Из какого он мира?

Балих задумался. Он уже знал все окрестные обиталища демонов, но еще не настолько преуспел, чтобы различать их по ауре. Не настолько хорошо у него выходило ее читать… в общем-то, он по-прежнему видел только какие-то пятна и всполохи.

— Из Лэнга? — рискнул он.

Шансы были хорошие. Учитель в основном работал с Лэнгом. За полтора года, что Балих прожил в Шахшаноре, Креол семь или восемь раз призывал демонов — и минимум пятеро были из Лэнга, из легиона Элигора.

— Угадал, — хмыкнул Креол. — Скарамах из легиона Гамора, с ним у меня договора нет, поэтому за его услуги я плачу. Но у меня есть договор с другой Эмблемой, поэтому плачу с большой скидкой. Понял?

Говоря это, маг ходил вокруг той самой статуи крылатой крысы. Почти тридцать лет он облизывался на этот артефакт, с самого первого дня, как унаследовал Шахшанор.

Креол помнил, как эта штука работает, помнил с самого детства. Дедушке не нужны были колесницы, не нужно было и тратить ману на левитацию — он просто садился в седло и летел на другой конец света.

Но после его исчезновения артефакт… умер. Перестал отзываться, перестал действовать. Креол время от времени возвращался к нему, снова и снова пытался оживить, но все не мог подобрать ключик.

Балих смотрел и терпеливо ждал. За полтора года он хорошо выучил, когда надо говорить, а когда молчать. Креол в конце концов обратился к нему сам:

— Почему ты угадал? Как ты понял, что он из Лэнга?

Балих задумался. Ответ «потому что они чаще всего из Лэнга» явно неправильный. И он сказал:

— Да просто смотрю: лицо у него какое-то… лэнговское. И говорок…

— Говорок, — повторил Креол. — И лицо.

Он вздохнул, потер переносицу, взялся за жезл… но все же передумал в пользу ивового прута.

— Я тебе говорил, чтобы ты не гадал?! — рявкнул учитель. — Дурака из меня делаешь?! Не знаешь, так и говори — не знаю! Не знать не стыдно!

— Но больно! — взвыл Балих.

— Твоя спина страдает не от незнания, а от вранья! Я, наверное, нашел на свою голову самого лживого ученика в Шумере!

— Я не самый!..

— Ложь!!!

Комнату ритуалов Балих покинул, потирая зудящую спину. Учитель вдогонку крикнул, чтобы тот взял в библиотеке табличку Гамора и выучил всех в его легионе, а также прочел, чем демоны Лэнга отличаются от демонов Фоссермета и Хвитачи.

Стоял месяц кин-Инанна, самый жаркий в году. Земля растрескалась, а ветер обжигал горло. Днем в эту пору шумеры отсыпаются за глиняными стенами, и Шахшанор тоже погрузился в дремоту. Утащив из печи несколько горячих лепешек, Балих спокойно читал и учил, пока не наступила ночь. А потом ему стало скучно…

— Хубаксис, — позвал он. — Хубаксис!

— Да? Чего тебе, Балих? — вынырнул из стены джинн.

— А ты знаешь, что демоны Лэнга поклоняются однорогому и одноглазому божеству Хуба-Ааксису и верят, что совсем скоро он явится в их мир, чтобы стать там безраздельным владыкой?

— Конечно, знаю, — не смутился Хубаксис, а его глаз лихорадочно заблестел. — А ты где об этом прочел? Я думал, что это знаем только мы, джинны.

— Мне учитель рассказал, — доверительно признался Балих. — Ты только ему не говори, что я сказал. А то нам несдобровать. Не знаю уж, почему ты не должен знать. Одним богам ведомо… да учителю.

— Так, стой, — приблизился к лицу Балиха Хубаксис. — Ты мне опять врешь, да?

Маленький джинн не отличался сообразительностью, но полным идиотом не был. И он давно привык, что Балих врет, как дышит. Красиво и бессмысленно, без всякой выгоды для себя. Если бы не серьезный магический талант, хозяин бы наверняка давно его выгнал.

Балих рассмеялся.

— У тебя такое лицо было. Ты ведь мне сначала поверил!

— Люди. Лживые существа. Иногда скучаю по Кафу. Такого гашиша, как там, здесь не сыщешь…

— Расскажи о Кафе, — попросил Балих и уселся, скрестив ноги.

— Ой, — загорелся глаз Хубаксиса, — Об этом я могу рассказывать годами, потому что мир джиннов полон чудес.

И он стал рассказывать. Безбожно привирая, но этого Балих не замечал, поскольку никогда не был в Кафе и не знал, какой он на самом деле.

— …И вот так все звезды смешались, а у нас стало не два солнца, а три, — завершил Хубаксис очередную историю. — Началась эра хаоса, наш мир стал пустыней, а все, у кого не было магии, умерли. Конец.

— Не, ну это уж ты точно врешь, — отмахнулся Балих.

Тем временем на траве выступила ночная роса, а с ней в Шахшанор явилась незваная гостья. Задрожала земля, подул ураганный ветер и сами звезды как будто померкли, когда на блестящую траву опустились женские стопы. Изящные, но какие огромные! Балих упал на четвереньки и воззрился на великаншу со смесью ужаса и восторга.

— О дитя глины, я вновь решила нанести тебе визит! — прогремел зычный, приятный, но ужасно громкий голос. — Встречай владычицу джиннов, о мир смертных!

— Великая Гула! — радостно запищал Хубаксис.

— Великая Гула… — протянул Креол с неопределенной интонацией. Он как раз был в своей мастерской, продолжал работать с летательным артефактом.

— Какая большая тетка… — выпучил глаза Балих. До этого он думал, что все джинны маленькие.

Ему так Хубаксис сказал.

Великая Гула оказалась шумной. Бесцеремонной. В гостях она вела себя, как дома. С порога приказала накрывать дастархан и распоряжалась рабами Креола, точно собственными.

Креола это раздражало и