снисходительно-высокомерной улыбкой, которая должна была напомнить о его превосходстве, и сказал:

– Что, ребята, встрепенулись? Понравилось?

У Корнелиса и Питера были набиты рты. Они могли только утвердительно мотнуть головами, этот жест у всех народов, проживающих в разных концах земли, и цивилизованных, и нецивилизованных, означает согласие. Но это движение помогло им, как помогает птицам, чей пищевод забит слишком крупным куском, проглотить пищу, и тотчас оба брата обрели способность говорить.

– Конечно, джентльмен! – пробормотали они гортанным голосом.

– Вот и отлично. Стало быть, излишне спрашивать вас, не переменили ли вы прежнее решение.

– Мы принадлежим вам телом и душой. Вы это отлично знаете.

– Теперь уж недолго ждать. Или я сильно ошибаюсь, или мы подходим к цели.

– Приказывайте. Мы все сделаем.

– Хорошо.

– Наши собственные интересы – лучшая гарантия нашей полной преданности вам. Но ведь у вас есть еще и свои доводы, против которых возражать невозможно, – с простодушным видом ответил Корнелис.

– Вы умница! – заметил Смит.

– Не знаю. Но мне страшно хочется стать миллионером.

– Похвально. Раз так, слушайте меня. Вы, должно быть, догадываетесь, что если я заставил вас карабкаться на эту кручу, чьей высоты испугались бы даже козы, то не для того, чтобы посмотреть, крепкие ли у вас ноги.

– Вам видней.

– И не для того я вас привел на эту почти недоступную площадку, чтобы вы подышали горным воздухом.

– Нам все равно.

– Здесь будет наш штаб. И уж поверьте мне, если я выбрал это место, то не без оснований.

Тут Корнелис, по-видимому, вспомнил побои, какие ему нанес Смит, и сказал:

– Ваша милость все делаете основательно. Верно, Питер?

У Смита лицо прояснилось.

– Хорошо, что вы этого не забываете, ребята. Но довольно болтать попусту. К делу! Мы находимся неподалеку от склада, о котором знаю только я один. Там мы найдем оружие, одежду и в особенности еду. И в таком количестве, что хватило бы для целого войска.

– Неужели? – с энтузиазмом воскликнули братья.

– Так что важный вопрос о питании разрешен. А он тем более важен, что, как только мы раскопаем клад, надо будет подумать об отъезде в цивилизованные края. Но это еще не все. Нам понадобится фургон – по крайней мере один – и хорошая упряжка «соленых» быков[28], которые не заболеют в пути. А отсюда, сверху, мы легко можем видеть все фургоны, которые приходят на прииск и уходят…

– …И которые можно взять за спасибо! – грубо рассмеявшись, воскликнул Питер.

– Вот что, дружок! – холодно оборвал его Смит. – Я заметил, что Корнелис умница. К сожалению, должен сказать вам, что вы, по-видимому, круглый дурак.

– Почему, джентльмен?

– Потому что надо будет платить, чтобы избежать каких бы то ни было неприятностей. И платить щедро. Поняли? Когда человек богат, он должен быть честен. И наконец, не мы одни знаем о сокровищах кафрских королей и не мы одни за ними гоняемся.

– Да, конечно. Есть три француза…

– …И Клаас, ваш милый братец.

– Совершенно верно! А мы про него и забыли!

– Но я, ваш начальник, я должен думать обо всем! Стало быть, вы засядете один справа, другой слева от плато и возьмете под наблюдение все видимое пространство между юго-востоком и юго-западом, не упуская также из виду и реку вверх и вниз от водопада.

– Это нетрудно. Все?

– Пока все.

– Джентльмен!

– Что, приятель?

– Я думаю, что это «пока» не будет тянуться слишком долго.

– Почему?

– Потому что справа, на лесной опушке, я вижу людей и много скота.

– Что за люди?

– Негры.

– А скот какой?

– Верховые быки.

– Вы уверены?

– Вполне. Вот они остановились. По-видимому, хотят здесь расположиться.

– Надо как можно скорей связаться с ними. У них быки, несомненно, «соленые». Купить во что бы то ни стало! Фургон после найдем. Быть может, быки не захотят идти в упряжке, но это уж вы возьмете на себя – приучить их к ярму.

– Положитесь на нас, джентльмен.

– Питер, переговоры возлагаю на вас. Будьте уступчивы и не скупитесь. Я могу предложить в обмен самые разнообразные товары. И платить буду через три дня после получения быков. Кстати, какие у вас отношения с публикой на прииске Виктория?

– Отвратительные. От нас требовали, чтобы мы с Корнелисом непременно указали, где лежит клад, и поставили нас во главе экспедиции, а мы ушли.

– Стало быть, новые конкуренты! – сказал Смит насмешливо. – Увидим. А пока что, Питер, идите. И будьте осторожны. Избегайте всяких встреч и попросите наших будущих продавцов немножко отойти в глубину леса. У французов это называется «купить веревку, не купив теленка», но у нас выбора нет, мы должны хвататься за первую возможность. Ступайте.

– До свидания, джентльмен.

– До свидания, дружок.

Смит снова занялся изучением местности по карте, Корнелис стал на свой наблюдательный пункт, а Питер спокойно спускался по крутой тропинке.

Он добрался до владельцев скота меньше чем за два часа и тотчас узнал всадников, если только можно назвать всадниками людей, которые ездят верхом на рогатом скоте: это были люди из племени макололо.

Питер знал их обычаи и язык и сразу обратился к ним как человек, знакомый со всеми правилами вежливости и приличий. Ему оказали сердечный прием, тем более что он белый. Зная, как макололо любят животных, он осмотрел все стадо и расхваливал его как знаток.

Действительно, любой скотовод замер бы от удовольствия на его месте. А всякий, кто слыхал о методах разведения скота, применяемых туземцами Южной Африки, был бы глубоко удивлен.

В стаде были быки двух различных пород. Одних называют «батока», потому что их разводит племя батоков. Животные эти невысокого роста, прекрасно сложены, внешне похожи на короткорогих быков, или шортгорнов, как называют их англичане. Коровы дают много молока и отличаются исключительной кротостью. Быки совсем ручные, так что их используют для верховой езды. Они известны замечательно веселым нравом. Стоит пастуху, если он идет впереди, прыгнуть – и все стадо начинает прыгать. По вечерам они, резвясь, собираются вокруг костров и спят со своими хозяевами, так что их даже не привязывают.

Вторая порода называется «баротсе» – по имени долины, которая считается ее родиной. Быки огромного роста. Встречаются экземпляры, у которых два метра от копыта до плеча. У них высокие жилистые ноги и рога, достигающие двух с половиной метров в длину[29].

Не менее, а пожалуй, и более терпеливые, чем китайцы, и такие же любители оригинальности, кафры умудряются придавать этим рогам самые причудливые формы. Путешественники, начиная с Левайяна и включая Ливингстона, с изумлением рассказывают