и услышала, как поскакала пуговица по полу. И мы оба оторвались от поцелуя. Максу пришлось помочь раздеть его, иначе я рисковала разорвать на нем оставшуюся одежду.

Это какая-то болезнь. Это не нормально. Это дико, когда желание превращается в постоянную боль. В гонку за оргазмом.

В такие моменты я  максимально пыталась зажать его внутренними мышцами, не дать уйти, вынуть из меня член. Плоть начинало колоть, когда он вынимал, чем еще сильнее раззадоривал. А когда входил, то полностью заполнял собой, растягивал. Захватывал. Отнимал волю, а языком слизывал мой удовлетворенный стон.

Под ритм его члена, скользящего внутри, ногтями царапала красные дорожки на его плечах и спине. А у него хриплое дыхание, как у больного. Чувствовалась резкость в его движениях. Максимально глубоко вбивался в меня, вдавливал в матрас, от нетерпения прикусывал мою губу, кольцом игрался во рту. Закусывал кожу на шее. Оттягивал и всасывал в рот.

Черт. В такие моменты морщилась от понимания, что будет засос. Жесткая щетина колола шею, царапала затвердевшие соски. Все окончания накалены до предела, подрагивали от напряжения.

Это уже не я. Потому что не контролировала себя. Да и Максим не контролировал. Это неизвестная девица стонала в губы любовнику, когда оргазм прошибал тела и выворачивал душу наизнанку. Я задергалась, еще сильнее схватывая его мышцами лона, не переставая сокращалась под ним, а ногтями впилась напоследок так крепко в его кожу, будто намеревалась прорвать его тело и вонзиться в ребра.

На волне моих сокращений Макс догнал мой оргазм. Послышался гортанный непонятный звук, словно урчание или рычание на ухо. Прикусил за ухо и оттянул за мочку, делая последние завершающие движения во мне, продолжая изливаться в мое тело.

Ночные часы сузились до размеров маленькой кровати, не рассчитанной для двух взрослых человек, и одного из них достаточно большого мужчины. Сброшенная на пол подушка только один раз возвращалась на кровать, для того, чтобы поднять мои бедра повыше. Так максимально высоко и глубоко Максим проникал в меня. Снова и снова входил в меня, то резко, то медленно, когда хотелось поиграться. Бесчисленное число раз я-то поднималась, то соскальзывала на стоящий, горящий от нетерпения член. А Медведь Мистер Х с пола слушал наш хриплый шепот или протяжные стоны вовремя оргазма.

Плохо помню, что творили. Помню его руки везде повсюду, постоянный ток по нервным окончаниям,  жажду. Плотский голод. Дикий огонь по венам. Тело полностью отказало разуму и не слушалось, зато слушало Максима.

Я дала себе слабину и просто наслаждалась. Хоть разочек. Если бы не воспользовалась этой ночью, потом бы жалела.

Больше всего нравилось его неравнодушие и срыв тормозов.

В какой-то момент гладил меня между ног, долго нежно водил по набухшим складкам и пульсирующему напряженному клитору, готового взорваться от удовольствия и прострелить все нервные окончания. Наблюдал за этим процессом молча и, не отрываясь, - вводил в меня пальцы, заставлял хрипеть от удовольствия и сжимать мокрую простынь под нами.

Я опустила руку на его член, а тот призывно дернулся в ладони. От ласки твердел в моих пальцах, становился мощнее. Послушно поддавался ласкающим движениями.

А какой взгляд у Макса дикий, как у сумасшедшего, опасный. Блестели "стекла" азартом и эйфорией. Точно таким же взглядом он часто угрожал отдать к примеру, на расправу, но сейчас сам расправлялся со мной. Много, долго.

Он наклонился ко мне за поцелуем, по-прежнему пальцы вводя в плоть, а меня заставил широко раздвинуть колени - одну в стену, другую положить на кровать. Рукой я продолжала массировать его член. Но вместо поцелуя я игриво ускользнула от его губ. Лизнула потную от страсти кожу на его шеи. Ощутила его дикое сердцебиение, словно на износ. В последний раз. А мои бедра непроизвольно двигались все быстрее и быстрее, вслед его длинными пальцам внутри меня. Максим же в нетерпении застыл напряженныи изваянием и голодно наблюдал. И вижу по сверкающим в темноте "стеклам", разбитым на много граней, себя. Смутно, но вижу себя, с искривленной пролегшей полоской на лбу и чуть приоткрытыми губами, выдыхающими раскаленных воздух, горящий между нами. И чем увереннее его пальцы и быстрее подводили к грани, пронзали влажную плоть, тем громче мои выдохи. А Максим с удовольствием наблюдал за моими мучениями, а заодно сам мучился, не давая себе быстро кончить. А когда меня начинало от желания трясти, тогда уже вводил член до упора, до отказа, выбивая из меня последние силы.  После чего покусывал губы или втягивал зубами соски, заставляя меня извернуться и еще ускориться, подать бедру навстречу ему.

В течение ночи нам некогда было поговорить. Выходило урывками.

Поставил меня на колени, руками заставил обхватить спинку кровати и впиваться в нее, грозясь сломать, раздробить деревяшку от вторжения сзади. Я смотрела в стекло на улицу, а он, сзади держа за ягодицы и иногда поглаживая, врывался в меня. Вновь бодрый и полный сил и кончать явно не собирался, а от его владения и командования моим телом, у меня тряслись колени и руки. Максим будто заботливо наклонился, повторяя контуры моей спины и бедер и прижимал мое тело, заодно покусывая за шею, целуя в губы, играясь с мочкой уха и, не забывая о груди или о клиторе, который не мог долго оставаться без игривых касаний.

В самый пик Макс догадался спросить:

- Куда убегала? - его голос хриплый, надломленный и чуть срывающийся в момент толчков.

- От тебя пряталась! – максимально честно ответила.

- Одна? - поднял свое тело с меня, не давя больше весом на мою спину, но надавил ладонью, прогибая меня в пояснице. Чтобы сильнее выпятила бедра и дала себя рассматривать сзади.

- В деревеньке. С бабулькой.

- Разговор про Санька – вранье? Чтобы побесить меня? - взял за ягодицы обеими руками и погладил нежно, потом с силой сжал.

- Вранье, - подтвердила.

–    Тебе удалось выбесить, - шлепнул по правой ягодице, отчего я испуганно охнулась, оторвалась от спинки кровати и сильно сжала его член мышцами лона. Рефлекторно, не специально.

–    Садист, - рыкнула. Хлопок был игривый, не болезненный, но неожиданный и вообще похож на наказание за побег и за Сашу.

А после обрушился с новыми силами, заставляя ломать спинку собственной кровати и не обращать внимания, как в стену ударили чем-то тяжелым.

- Да заткнитесь на хер! – приглушенно прозвучало через стену.  Стены очень тонкие, словно картон и немудрено мы мешали соседями.

Это не я. Не я была. Это