- У меня - да. А вот Талион, белый хозяйский мерин… У него вдруг начались сильные колики. Я вывел его пройтись по совету старика Леандра, который немного понимает в лошадях, и он, бедный, упал и больше не встал. Умер!

- Господи, дедушка же его обожает! И часто выпускал на луг этим летом, говорил, что ему надо отдохнуть. Хотя ездить предпочитает на Галанте.

- Ларош прогонит меня, как только вернется! - посетовал Жан. - И мы с Бонни больше не сможем видеться. Хотя. Все зависит от тебя, Элизабет!

- Как это?

- Я согласился работать на Лароша, только чтобы быть поближе к Бонни, ну и присматривать за тобой, хотя заходить в проклятый замок мне запрещено. Решение очень простое: вы с американцем женитесь, и мы с Бонни тоже. А потом вместе уезжаем!

- Жан, слишком все просто у тебя получается! Для официального бракосочетания нужны документы, которые еще надо подготовить, потому что благословения церкви с некоторых пор недостаточно. Никто в мэрии не согласится нас поженить без разрешения моего опекуна.

- А папа? Антуан Дюкен тоже твой дед, он-то даст разрешение. Почему ты так упорно не хочешь уехать из замка?

- Сама не знаю. Что-то меня удерживает. Что-то, о чем мне еще предстоит узнать, - отвечала Элизабет.

Перепалка набирала обороты, но тут появилась Бонни, и Элизабет с Жаном сразу стало не до споров.

- У меня для вас новость, мадемуазель Элизабет, и какая! - воскликнула она. Щеки у Бонни раскраснелись от бега. - В замок явился Ричард Джонсон, и Жермен провела его в парадную гостиную. Идемте скорее! Он хочет говорить с мсье Ларошем!

Элизабет сняла шляпку и протянула ее Бонни, а потом быстро вышла, не зная, паниковать ей или радоваться.

18 Тогда - Катрин, теперь - Элизабет… 

Замок Гервиль, в тот же день

Когда Элизабет вошла в парадную гостиную, Ричард Джонсон рассматривал картины. Она не сразу его узнала из-за непривычной одежды. Сегодня на нем был элегантный костюм из светло-серого льна, на шее - белый шелковый шарф. Ансамбль довершали шляпа-канотье и трость с набалдашником из слоновой кости. В таком виде Ричард был похож на богатого иностранца, и с юной Жермен он общался исключительно по-английски.

- А, мадемуазель, наконец вы пришли! - воскликнула девушка. - Мне очень неловко: я ни слова не поняла из того, что говорил этот мсье. Он повторял ваше имя, поэтому я его впустила.

- Ты все сделала правильно, Жермен. А теперь оставь нас! И, пожалуйста, приготовь чай и кофе.

- Слушаюсь, мадемуазель!

Оставшись с Ричардом наедине, Элизабет повисла у него на шее. Мужчина, который опасался язвительных упреков, приятно удивился и ответил поцелуем.

- Я соскучилась по тебе, и вот ты здесь! - прошептала она ему на ухо. - Нам очень повезло: дед не вернется раньше полудня. Ричард, что ты задумал? Зачем приехал в Гервиль?

- Мсье Ларош меня не знает, поэтому я решил представиться богатым американцем, потенциальным покупателем коньяка, а заодно осмотреть замок. Подумать только, настоящая средневековая крепость! Даже подъемный мост имеется и башни. В Нью-Йорке ничего подобного нет.

- Ну, Дакота-билдинг тоже выглядит весьма внушительно, - мечтательно отозвалась Элизабет. - А здесь… Если бы ты пожил в этом замке, то быстро ощутил бы его давящую атмосферу. Я терплю только благодаря воспоминаниям о маме. Живу в ее комнате, где остались еще вещи, которыми она пользовалась в мои годы, и мне часто кажется, что она рядом.

Покосившись на двустворчатую дверь, Ричард поцеловал ее, на этот раз более настойчиво, и отстранился.

- Лисбет, тебе удивительно идет амазонка, этот зеленый бархат. Он не подчеркивает голубизну твоих глаз, зато гармонирует с оттенком волос.

- Это платье моей матери, но выглядит как новое, потому что она его почти не носила. Ричард, тебе лучше уйти! Только что умерла лошадь. Я сама расстроилась, но дед, когда узнает, придет в бешенство. Будь добр, не нагнетай обстановку. Сейчас не время разыгрывать комедию, ты рискуешь все усложнить. Скажи, что именно ты задумал? Притвориться путешественником, заезжать к нам время от времени, а потом, как если бы в меня влюбился, попросить у деда моей руки?

Он с изумлением устремил на нее взгляд своих янтарных глаз. Элизабет часто угадывала его мысли и намерения.

- Что-то в этом роде, ты угадала, - сказал он. - Ты будто мысли мои читаешь!

- Может, и так, - с грустью отвечала Элизабет.

Она не рассказывала Ричарду ни о своих кошмарах, ни об интуиции, с некоторых пор граничившей с ясновидением.

Встречи их обычно были коротки - не более двух часов, только-только хватало насладиться друг другом. Джонсон был любовник неутомимый и ненасытный, но при необходимости умел быть нежным, внимательным. Элизабет черпала силу в его объятиях, ласках, но открывать перед ним душу не спешила.

- Ты не похожа на других женщин, Элизабет, - сказал он. - Этим ты меня и очаровала тогда, во время нашей первой встречи в Сентрал-парке.

Вернулась Жермен с тяжелым подносом в вытянутых руках. Обычно на приготовление напитков у нее уходило куда больше времени, и Элизабет удивилась:

- Надо же, как быстро ты управилась, Жермен!

- У меня всегда под рукой кипяток, мадемуазель, а чайный и кофейный сервизы стоят накрытые чистой салфеткой - бери и пользуйся! - похвалилась служанка, с неприкрытым восхищением глядя на гостя.

Элизабет не составило труда угадать истинную причину такого усердия. Тут вошла Бонни, и она с досадливой улыбкой объявила, что идет переодеваться.

- Поручаю мистера Джонсона твоим заботам, - мягко добавила она.

Просторная комната, некогда принадлежавшая Катрин Ларош, была залита солнцем. И еще там едва уловимо пахло розами… Элизабет, удивляясь этому факту, стала быстро раздеваться. Полуобнаженная, она прошла в туалет, чтобы освежиться. Из большого кувшина лиможского фарфора с сине-желтой росписью она налила воды в фарфоровую же умывальную чашу.

И снова улыбнулась, ощутив настойчивый цветочный аромат, только на этот раз в нем солировали изысканные нотки лилии. У нее внезапно защемило сердце. Конечно же, это послание, которое невидимая сущность пытается ей передать!

- Мама! - тихонько позвала Элизабет. - Ты тут, со мной? Мамочка!

Но ничего экстраординарного не произошло. Элизабет корила себя за глупость: все окна открыты, а по стене вьются цветущие розы.

- Я слишком чувствительна,