заинтересует дополнительно, потом расскажешь, идёт? Ну и порядок.

В это время дверь приоткрылась, и Вахмянина, которая теперь, как узнал Борис от Андреева, стала секретарём директора и пока единственной машинисткой треста, заглянув в неё, сказала:

— Борис Яковлевич, вас директор треста просит зайти.

Алёшкин поднялся, Зыков тоже, последний сказал:

— Ну, я не хочу мешать вашему знакомству, с глазу на глаз вы лучше поймёте друг друга.

Борис, лавируя между столами сотрудников, многие из которых поглядывали на него с плохо скрываемым любопытством, направился к закутку, что некогда занимал Николай Александрович Тихонов и где сейчас временно обосновался новый Николай Александрович — Новиков.

Новиков — высокий шатен со светло-голубыми глазами, крупным, чуть вздёрнутым носом, мягкими, часто улыбавшимися губами и твёрдым волевым подбородком стоял около стола и складывал какие-то бумаги в довольно потёртый дерматиновый портфель. Увидев вошедшего, он приветливо улыбнулся:

— Борис Яковлевич Алёшкин, если не ошибаюсь? Ну, так вот, нам нужно поговорить. О многом поговорить, причём я очень не хочу, чтобы у нашего разговора были свидетели, а вы сами понимаете, что всё, что говорится в этом «кабинете», слышно всей конторе. Даже я слышал ваше шумное знакомство с Зыковым, — заявил Новиков тихим мягким голосом, как-то не вязавшимся с его высоким ростом и мощной фигурой. — Сейчас четыре часа дня, самое время обеда. Моя Елизавета Ивановна, наверно, пельменей наделала, пойдёмте ко мне, пообедаем, посидим, поговорим и выясним, что нужно. И завтра же примемся за работу с готовым решением.

Очевидно, Николай Александрович даже и мысли не допускал, что Алёшкин может уйти из Тралового треста куда-нибудь, в том числе и в ДГРТ. Борису ничего не оставалось делать, как согласиться. Тут же из кабинета Новикова он позвонил Кате и предупредил её, что в столовую обедать не пойдёт, чтобы она шла одна, и что он, возможно, задержится допоздна. Такая забота о жене понравилась Николаю Александровичу, он, выйдя из-за стола, добродушно похлопал Бориса по плечу и, надевая плащ и кепку сказал:

— Семейные дела уладили — идите, одевайтесь, на дворе дождь. Пойдём…

После пельменей, с которыми было выпито по две рюмки водки, и крепкого чая, которым закончился обед, Алёшкин и Новиков остались одни, жена его ушла по каким-то делам. Новый директор Тралтреста, по решению обкома партии, получил приличную квартиру из двух комнат и кухни в новом доме, построенном один-два года назад на сопке, расположенной прямо над зданием обкома. Попасть в этот дом можно было, поднявшись по Светланской улице.

Новые знакомые сидели в кухне за тем же простым столом, покрытым клеёнкой, за которым только что обедали и разговаривали. Собственно, говорил вначале только Николай Александрович. Он рассказал Борису, что является членом РСДРП с 1905 года, до 1917 года был меньшевиком, только Октябрьская революция убедила его в правильности ленинской линии, после чего он и примкнул к большевикам. Он участвовал в Гражданской войне, работал в Сибирском подполье, занимал самые разнообразные должности в армии и на гражданской службе, а вот теперь решением ЦК ВКП(б) направлен директором Тралового треста. Он чистосердечно признал, что почти ничего не понимает в ловле рыбы и ещё меньше в работе тральщиков, что Машистов за те несколько дней, пока был в городе, просветил его кое в чём, но совершенно ясно, что в вопросах ведения рыболовецкого хозяйства ему предстоит ещё очень и очень многому научиться. Затем Борис коротко рассказал о себе, о своей работе в Дальлесе, в райкоме ВЛКСМ и в ДГРТ.

Новиков некоторое время молчал, а затем спросил:

— Скажи мне честно, Борис Яковлевич, какую должность ты хотел бы получить в тресте?

Борис растерялся: такого прямого вопроса он не ожидал. Он невольно задумался, затем нерешительно начал:

— Видите ли, Николай Александрович, я затрудняюсь назвать какую-либо должность. Я знаю вопросы снабжения, немного разбираюсь в финансах, кое-что теперь уже знаю и о траловом лове, но должность? Я, право, как-то и не думал об этом… Вы со мною познакомились, вероятно, слышали обо мне от членов правления ДГРТ, от наших сотрудников, вот и решайте сами, что мне можно доверить.

— Ну что же, вижу, что Иосиф Анатольевич Мерперт не преувеличил, назвав тебя золотой головой, я думаю, что ты это подтвердишь и на деле. Ещё до твоего приезда мы с товарищем Зыковым договорились, завтра я должен дать в Востокрыбу штаты руководящего состава треста, они их направят на утверждение наркому торговли А. И. Микояну. Сейчас мы с тобой эти штаты составим. Значит так, — Николай Александрович взял чистый лист бумаги и начал писать:

«Директор треста — Новиков Н. А.

общее руководство

ОКС

плановый отдел

главная бухгалтерия

Зам. директора по производству — Машистов И. В.

производственный отдел

отдел гл. механика

Парторг ЦК — зам. директора по кадрам — Зыков Н. К.

отдел кадров

Зам. директора — Алёшкин Б. Я.

отдел снабжения

финансовый отдел

спецотдел

комендатура…»

— Ну, вот и всё, как ты находишь?

Алёшкин, хотя и был очень польщён тем, что ему предложена столь высокая должность, счёл своим долгом возразить:

— Николай Александрович, ведь я для такой должности слишком молод, да мне бы и поучиться надо.

— Ну, насчёт молодости — это ерунда, а поучиться? Что же, учись, это правильно! Работай и учись, нам ведь всем так придётся делать.

Возвратился домой Борис в радостном и приподнятом настроении. Нечего скрывать, он был обрадован таким высоким назначением, и в душе дал себе слово приложить все свои знания, все силы, чтобы справиться с порученной работой как можно лучше.

Недели через две телеграфом пришёл приказ наркома Микояна об утверждении дирекции Тралового треста, и, таким образом, Борис уже официально стал заместителем директора треста. Нужно сказать, что для многих, в том числе и ответственных работников ДГРТ, назначение Алёшкина на эту должность было довольно неожиданным, и, хотя с его работой в качестве заместителя управляющего Морлова все были знакомы и нареканий на него не было, но ведь управление, входящее в состав треста, даже такого большого, как ДГРТ, всё-таки совсем не то, что сама дирекция треста.

Впоследствии Борис узнал, что Новиков решение о его назначении принял далеко не сразу и не так скоропалительно, как это ему показалось. Он основательно обсудил кандидатуру своего заместителя с Машистовым, с Зыковым и, наконец, с Мерпертом. Пожалуй, наибольшее значение оказала именно положительная характеристика от последнего. После личного знакомства и беседы с Алёшкиным Новиков утвердился в ранее принятом решении. Это новое назначение, загрузив Бориса большим количеством сложных обязанностей, а, следовательно, и большой ответственностью, принесло ему, помимо удовлетворения