– Нет. – Настя покачала головой. – Я не согласна. Почему нужно думать, что я не всегда буду счастлива? Из-за этого нельзя полностью радоваться, все время надо себя одергивать.

– Но зато когда очень плохо, эта фраза рождает надежду, что так тоже будет не всегда.

– Вот тогда и буду ее повторять. Тем более, что я уверена: у нас с Вадимом это навсегда.

– Ладно, поступай, как знаешь. Что-то мне не нравится отец: он последнее время какой-то сам не свой. Не знаешь, что с ним?

– Наверно, на работе достают. А ты бы сама спросила.

– Да он говорит, что все в порядке. Но я же вижу.

– Мам, не переживай. Мало ли какие у него неприятности. Надо будет – сам скажет.

После этого разговора отношение матери к Вадиму резко изменилось. Как и когда-то в Петербурге, она снова стала приглашать его к столу и всячески демонстрировать свое расположение. А отец с самого начала относился к Настиному другу приветливо. И потому в семье внешне снова воцарились мир и согласие.

Когда зимой Вадим забирал свою мать из лечебницы, врачи его предупредили, что у таких больных весной и осенью могут случиться обострения. И действительно, в середине апреля ее состояние резко ухудшилось: она почти не ела, все время лежала, уставившись в потолок, и временами даже не узнавала сына. Отчаявшись, Вадим позвонил отцу. Тот, выпросив у командования отпуск, отвез мать к сестре в Петербург, после чего снова вернулся в часть. Вадим остался один.

Первым делом он привел в порядок квартиру. Пришлось несколько дней держать открытыми окна, пока не выветрился тяжелый запах, пропитавший стены. Отец оставил ему деньги на небольшой косметический ремонт: поменять обои в комнате матери, свисавшие клоками, и заменить протекавшую трубу в ванной. Но Вадим решил сэкономить: сам поклеил обои, купил новую трубу и умудрился поставить ее на место, правда, с помощью сантехника. Когда полы были пропылесосены, мебель протерта и все стекла отмыты, он пригласил к себе подругу.

Отправляясь к нему, Настя немного трусила. Но, походив по комнатам, постояв у картин и фотографий, пока он накрывал на стол, она освоилась и осмелела. Это же Вадим, упрекнула она себя, лучший в мире человек. Он не способен причинить мне зло – чего я боюсь? Лучше пойду, помогу ему, а то гуляю, как барыня, а он там возится с едой. И решительно направилась на кухню.

Вскоре Настя настолько освоилась, что иногда после занятий они сразу направлялись к Вадиму, покупая по дороге продукты. Настя варила свой любимый суп с грибами и жарила котлеты. Ее стряпня настолько нравилась Вадиму, что он постепенно обленился и уже сам ничего не готовил, ждал подругу. Правда, Галчонка эта ситуация сильно не устраивала, поскольку ей приходилось теперь заниматься готовкой самой. На упреки матери Настя резонно отвечала, что мама обязана кормить своего мужа, а она, Настя, – своего жениха. Этот статус Вадим получил совсем недавно, и он ему страшно нравился. А Насте обожала смотреть, как Вадим поглощает ее кушанья, испытывая истинное наслаждение, когда он отправлял ложку в рот. Она никогда не видела, чтобы человек так вкусно ел. Впрочем, она наслаждалась и просто от его вида: от походки, улыбки, голоса, любое его движение ложилось ей прямо на сердце.

Их отношения быстро стали известны в лицее – но, поскольку все девочки класса к тому времени тоже обзавелись «бойфрендами», в основном из числа студентов, то особого ажиотажа не вызвали.

В один прекрасный день к Насте, поджидавшей в институтском дворе Вадима, неожиданно подошла незнакомая черноволосая девушка.

– Ты Туманова ждешь? – спросила она.

Настя неопределенно пожала плечами: какое кому дело, кого она ждет.

– Хочу тебя предупредить, – продолжила незнакомка, – тебя ненавидит один человек, женщина. Она выпрашивала у лицеистов твою фотографию. Знаю, что она ходила к цыганке, которая делает привороты, несколько раз ходила. Она хочет тебя извести, и вроде бы ей велели принести твою карточку. Поэтому будь осторожней. И никому не говори, что я тебе сказала.

– Я догадываюсь, о ком идет речь, – усмехнулась Настя. – Но ничего не боюсь, потому что не верю в наговоры и привороты, поэтому пусть себе ходит к цыганкам, может, ей так легче.

– Можешь не верить, но они что-то умеют, это факт, – не согласилась девушка. – Моя мама тоже не верила. Но еще до замужества одна цыганка ей нагадала, что у нее будет двое детей: мальчик и девочка, и что когда мальчику исполнится десять лет, он пойдет с друзьями на Дон и утонет. И все сбылось. Мне мама только недавно это рассказала – я теперь цыганок боюсь. Откуда она могла знать, что мой брат утонет?

– Да просто совпадение. – У Насти не было ни малейшего желания продолжать разговор, и она встала. – Спасибо за предупреждение, но, повторяю, я не верю в чудеса и предсказания. Будь здорова.

Из института вышел Вадим, и она направилась к нему.

Вечером Настя не утерпела и рассказала о странном разговоре Галчонку. – Да все это чушь собачья! – воскликнула та, тряхнув черными локонами. – Мне тоже перед свадьбой цыганка нагадала, что муж меня бросит и спутается с девицей вдвое его моложе. Только мы уже жизнь прожили, а пока ничего подобного не предвидится. Выбрось из головы – это они из зависти тебе такое наговорили.

И Настя быстро забыла об этом происшествии. Тем более, что приближались ее любимые майские праздники. Мир сиял всеми красками весны: цвели жерделы, распространяя горьковато-медовый аромат, на клумбах полыхали тюльпаны и соседский кот Вася уже неделю не являлся домой. Правда, кастрированный Федор воспринимал всю эту красоту равнодушно, предпочитая дремать на Настином диване, свернувшись калачиком, – Настя так и не смогла простить родителям столь жестокого поступка с ее любимцем.

С Вадимом она виделась ежедневно и подолгу, все дурные мысли покинули ее, она просыпалась с улыбкой и засыпала с улыбкой.

Наталья тоже перестала хандрить, тем более что здоровье отца настолько улучшилось, что он вышел на работу. В своем медколледже подруга выбилась в отличницы, но медаль ей не светила из-за трояков, нахватанных в прежнем лицее. Правда, предстоял еще Единый государственный экзамен по математике, но Наталья почти перестала его бояться. – Как напишу, так напишу, – заявила она Насте, – в мединститут математику не сдавать, а пару в аттестат в любом случае не поставят.

Однажды в планетарии Настя носом к носу столкнулась с Павликом, уже учившимся на первом курсе местного университета.

– Привет! – обрадовался ей Павлик. – Слушай, ты случайно не знаешь Туманова? Он в Политехе учится, кажется, на втором курсе.

– Знаю, – улыбнулась Настя. – Еще как знаю! Это мой жених. Он сейчас должен подойти.

– Здорово! – оживился Павлик, не обратив ни малейшего внимания на статус Туманова. – Он выдвинул гениальную теорию насчет информационного пространства, я читал в нашей студенческой газете «Академия». У меня тоже есть кое-какие мысли по этому поводу, хочу с ним их обсудить. Познакомишь?