Настю саму пугала эта нестерпимая тоска по Вадиму, без встреч с которым она уже не могла нормально существовать. Вдруг он уедет? – думала она, – что я тогда буду делать, как жить, куда себя девать? От этих мыслей ее охватывал тихий ужас. Но ведь он пока никуда не собирается, успокаивала она себя. Не буду думать о плохом, а то и вправду сбудется. И чтобы отвлечься от тревожных мыслей, она бралась за книгу или включала компьютер. Иногда она вспоминала о том поцелуе, в Питере. И о потрясении, которое тогда испытала. Временами ей хотелось испытать то чувство еще раз. Но когда Вадим появлялся, это желание начисто пропадало: она трусила. Настя понимала, что после такого поцелуя все у них пойдет слишком быстро. Он тоже это понимал, и потому при расставании они ограничивались нежными поцелуями «в щечку» и пожатиями руки. Наташка временами пыталась подтрунивать над их отношениями, но Настя ее грубо обрывала, и подруга унималась: она боялась потерять бесплатного репетитора.

Как и все хорошее, любимый месяц май быстро пролетел и вплотную подступил ЕГЭ по математике, обязательный для всех выпускников. Лицей при Политехе сдавал этот экзамен в сто второй школе – и надо сказать, никаких послаблений в виде подсказок или какой-либо иной помощи лицеисты так и не получили. Наоборот, следили за ними весьма пристрастно. Посадили вперемежку с незнакомыми школьниками, и варианты у всех были разные. Их сразу попросили выключить сотовые телефоны, а выходить в туалет разрешалось один раз и только с сопровождающим. В общем, надежды Дениса Степанова на халявное списывание не оправдались. Но задания Насте показались очень легкими, даже задачи из самой трудной части С она решила с лету, и потому была на сто процентов уверена в максимальном количестве баллов. Однако когда из Москвы прибыли результаты, оказалось, что никто из них ста баллов так и не набрал. Самый высокий балл, равный девяноста восьми, был у Снегиревой. Но все равно их лицеисты сдали математику лучше всех в городе, получив на два класса всего одну тройку. Ее, естественно, схватил Костя Пацкевич, чему, надо сказать, он был безмерно рад.

Сразу после экзамена Настя обсудила все решения с Ольгой Дмитриевной, и та подтвердила их правильность. Поэтому, когда стал известен ее балл, Настя немного огорчилась. Все-таки девяносто восемь баллов не сто, а главное, непонятно, за что они снижены, когда все решено верно. Распечатка результата проверки не внесла ясности, поэтому Туржанская посоветовала обратиться в конфликтную комиссию. Но Настя, посоветовавшись с родителями, решила этого не делать. Баллы у меня все равно одни из самых высоких в городе, подумала она, чем терять время на споры, лучше буду готовиться к другим экзаменам. Тем более что папа говорит, придраться к чему-нибудь всегда можно, если очень хочется.

Наталья, к глубокому удивлению ее самой, написала математику на четверку, хотя мечтала о трояке. Остальные экзамены они тоже осилили без особого напряга. В Настином аттестате сияли одни пятерки, а Наташкин оказался без трояков, – к великой радости Беллы Викторовны, каждый день молившей Бога о поступлении дочки в медицинский институт и благополучном возвращении Никиты.

К сожалению, дела Туманова обстояли похуже: за один из экзаменов Вадим все-таки отхватил трояк и потому лишился стипендии. Сначала он сильно пал духом. Настя даже стала винить себя в его провале, ведь если бы не их частые встречи, может, он уделял бы больше внимания занятиям. Но стоило ей об этом заикнуться, как Вадим от негодования немедленно воспрянул, заявив, что ничего страшного не случилось, – с сентября он обязательно будет подрабатывать, да и летом постарается куда-нибудь устроиться.

Экзамены приближались к концу, и выпускники принялись активно готовиться к выпускному балу. Галчонок разрешила дочери надеть на праздник ее сверкающее платье из стрейча – то самое, за которое она когда-то отругала Настю. Оно так и висело в шкафу, практически ненадеванное. А папочка пообещал дать денег на новые туфли. Правда, на сообщение о медали он отреагировал как-то вяло. Настя думала, что отец будет в восторге, а он всего лишь сказал «ну, молодец» – и все. Зато Наталье родители приготовили роскошные подарки: новое платье солнечного цвета с золотистой отделкой и таким же пояском, – оно ей так шло! И туфли на высоком каблуке, и сумку всю в стразах, и серьги с бриллиантиками. Разглядывая эти прелести, Настя искренне радовалась за подругу, даже порозовевшую от удовольствия.

Когда Наталья зачем-то вышла из комнаты, Белла Викторовна шепотом сообщила, что за дочкой активно ухаживает второкурсник из мединститута, с которым она некоторое время дежурила в больнице. Правда, дочка на его поползновения никак не реагирует, но хотя бы не шарахается, как прежде, – и то хорошо. Даже разрешает иногда себя провожать. – Хоть бы у них сладилось, – перекрестилась Белла Викторовна, – пойду в воскресенье, помолюсь и свечку поставлю за деток моих. И за тебя, Настенька, спасительницу нашу, храни тебя Господь! Химию дочка перестала бояться – ее проконсультировала доцент из мединститута и сказала, что знания у Наташеньки хорошие, должна сдать не меньше чем на четверку. И с физикой вроде наладилось. Она сходила пару раз в институт на консультацию, – так их задачи вы все решали. Только бы поступила, уж я у тебя в долгу не останусь.

– Что вы, Белла Викторовна, какие долги! – возмутилась Настя. – Разве вы мне чужие? Да ближе Наташи у меня подруги нет. Не надо никакой благодарности, не выдумывайте. И не переживайте вы так, поступит она, вот посмотрите. Думаете все, как она, занимаются? Вряд ли. Например, Ира Соколова куда меньше Наташи знает, хоть и готовится с репетиторами из меда. Она ко мне приходила, я ее проверила по физике, так ей до Наташи далеко.

В общем, все у подруг складывалось удачно – и потому ближайшее будущее представлялось им безоблачным. Но, как известно, светлая полоса судьбы всегда сменяется темной – ведь не бывает так, чтобы чередовались одна за другой только светлые полосы. И никто не может предвидеть, какие грозовые тучи клубятся за ясным на вид горизонтом.

Последний экзамен был сдан. Созвонившись по сотовому с подругой, Настя договорилась пробежаться по обувным магазинам: обеим были нужны нарядные туфельки на выпускной. Но по выходе из института она обнаружила сидевшего на ступеньках Вадима, с которым не виделась два дня. Выражение его лица было таким сложным, что у нее засосало под ложечкой.

– Что случилось? – с тревогой спросила Настя.

– Мы идем ко мне, – не отвечая, потребовал он. – У меня перекусишь, если проголодалась.

– Но я с Наташей собралась в магазин. Мне туфли нужны к выпускному. У меня и деньги с собой. Давай вечером встретимся?

– Нет, мы сейчас пойдем ко мне, – настойчиво повторил он. – Туфли потом купишь.

– Ладно, – согласилась Настя, внутренне удивляясь его настойчивости: обычно Вадим был сама покладистость. – Что произошло?

– Дома скажу. – Взяв ее под руку, он широкими шагами направился к автобусной остановке. И до самого дома продолжал молчать.