— Ну, здравствуй, внучка, — сказала она таким же красивым, как она сама, грудным голосом, тепло улыбнулась и вышла из-за стола. — Ну, чего застыла? — она подошла и легонько подтолкнула меня к небольшому диванчику. Пахло от нее тоже очень приятно. И от этой идеальности мне стало как-то не по себе. — Присаживайся. Давно хотела с тобой познакомиться, но твоя мать была категорически против. Даже на порог дома не пускала. — Она вздохнула, села рядом и взяла мою ладонь. 

Мотя где-то тихо заныкался и даже не отсвечивал своей радужной шерсткой.

Я тихо обалдевала от происходящего. Моя бабушка — вот эта женщина?! Получается… Она ведь еще и глава ковена ведьм Примы! Неудивительно, что начальник ОГО так перед ней стелется. Будучи в здравом уме, заполучить во враги столь одиозную личность никто не захочет.

— Вы моя бабушка? — все же решила уточнить я. 

— Да, Варвара. И очень рада наконец с тобой познакомиться.

— Ага, — растерянно кивнула я головой. — То есть я тоже рада.

Женщина снова улыбнулась:

— Знаешь, нам с тобой столько всего нужно обсудить! Ты ведь ведьма, а еще столького не знаешь, раз даже в силу не вошла! А ведь в нашей ведьминской школе твои сверстницы уже такое могут, что ты бы без труда разобралась со всем этим сбродом в трактире!.. 

Она говорила и говорила о моем даре и ведьмовстве вообще, а я слушала, открыв рот. Было безумно интересно! Мама ведь никогда не рассказывала мне о ведьмах в таком ключе.

— …Уверена, пройдет совсем немного времени, и ты заткнешь за пояс всех своих сверстниц! Ты так молода, красива, непосредственна! В ведьминской школе уже давно зарезервировано для тебя место! А метла? У тебя есть метла?

Я отрицательно покачала головой:

— У меня есть скейт.

Я, конечно, понимала, что она имела в виду метлу, при помощи которой ведьмы летают, но… Я планировала как-нибудь пристроить для этих целей свою доску. Ну не понимала я, как можно сидеть на тонкой деревяшке и при этом не падать! Это как минимум неудобно! 

— Скейт? — женщина непонимающе свела брови. — При чем здесь скейт? Эта штука на колесиках не достойна даже внимания настоящей ведьмы! — раздраженно произнесла она. — Вот придешь учиться в ведьминскую школу и поймешь, что…

И так это было сказано, что становилось понятно, что по ее задумке я иду учиться в эту школу уже завтра. Дурман, в который я окунулась после ее рассказа о моем ведьминском будущем, начал немного рассеиваться. 

— Подождите… — свела брови и я. — А как же моя учеба в академии?

— Варвара! Ну какая академия?! Зачем она тебе?! Ты — потомственная ведьма! Зачем тебе стихийная магия и уж тем более дар ходока? Эти… ходоки, — будто выплюнула она, — и так слишком активно потоптались в наших жизнях. И ничего хорошего из этого не вышло! — у нее на щеках появился румянец негодования.

— Но я ходок, и этого уже не изменить, — пожала я плечами.

— Варвара, не говори ерунды! Самый обычный сдерживающий артефакт — и ты можешь забыть об этом совершенно бесполезном даре. Зачем тебе мотаться по параллельностям, подвергая себя опасности и выполняя непонятно чьи поручения, если ты можешь обрести настоящую свободу, просто до конца приняв свой ведьминский дар?! 

— Но я хочу стать ходоком, — я попыталась выдернуть свою ладонь из ее хватки, но бабушка, хотя язык не поворачивался так называть эту цветущую женщину, не спешила ее отпускать.

— Варвара, — она укоризненно покачала головой. — Ты просто не знаешь, от чего отказываешься!

— Но я не отказываюсь! Я с удовольствием поступлю в ведьминскую школу, когда закончу академию.

— Да не нужна тебе эта никчемная академия! Ведьминский дар и так даст тебе достаточно!

— И все же я хочу учиться в академии, — насупилась я. 

На меня редко так откровенно давили. И дело даже не в словах, а в той энергии, что исходила от женщины. Она подавляла и будто пыталась надавить на плечи, говоря «подчинись»! И именно это пробуждало во мне неукротимый дух противоречия.

— И все же я настаиваю на том, чтобы ты покинула академию!

— Эм… Бабушка. А не резко ли вы взялись менять мою жизнь? — и я выдернула, наконец, свою руку.

— Такая же, как и мать, — с сожалением и толикой скрываемой гордости констатировала она.

— У меня замечательная мать, — я встала и отошла от нее подальше. — И вообще, я не понимаю этих ваших разговоров! Их как минимум нужно вести не здесь, — я красноречиво обвела рукой пространство.

— Что ж, в этом ты права. Но я все еще надеюсь, что смогу тебя убедить уже сегодня отправиться со мной в ведьминскую школу, где уже начались занятия. Там мы смогли бы общаться сколько угодно...

«И оттуда меня было бы невозможно выцарапать ни маме, ни деду», — без труда догадалась я.

— Я обдумаю ваше предложение насчет ведьминской школы, но пока принимать настолько важное решение не готова, — выдала самый дипломатичный спич в своей жизни. 

Не то чтобы я опасалась спорить с этой женщиной, но как иначе до нее донести, что не собираюсь забывать о даре ходока, и откровенно не нагрубить, уже не знала.

Глаза женщины похолодели:

— Я лучше знаю, что для тебя хорошо. А потому могу принять кое-какие решения и за тебя. Подойдем! Ведьминская школа уже тебя ждет, — она встала, собираясь ухватить меня за локоть.

Однако ей этого не удалось. Прямо передо мной словно из ниоткуда появился Мотя и громко простучал лапами, привлекая к себе внимание.

— Госпожа ведьма, спешу напомнить, что согласно ведьминскому кодексу никто не вправе принуждать к чему-либо другую ведьму, если она не совершила преступление, — пробасил заяц и обнажил в оскале передние зубы.

Рыжая хмыкнула:

— Какой интересный фамильяр. Не будь ты таким забавным, я могла бы обидеться, — и резко повела вбок рукой, от чего Мотя, словно пушинка, отлетел и приложился о стену. 

— Что вы творите?! — я бросилась к фамильяру и убедилась, что с ним все в порядке, хотя от удара его глаза собрались в кучку и никак не могли вернуться в нормальное состояние. 

— Будут мне еще всякие шавки указывать, что делать. Пошли, Варвара. Он нас догонит.

— А знаете, я теперь очень хорошо понимаю маму, которая предпочла прятаться в других параллельностях, но не просить у вас помощи, когда она в ней больше всего нуждалась!

Женщина дернулась, как от пощечины, а голос приобрел угрожающие оттенки:

— Да что ты понимаешь, девочка?!

— Достаточно, чтобы повторить, что я с вами никуда не пойду!

— Ты совершила преступление и потеряла право голоса!

— Преступление не доказано, — кое-как возвращая глаза на место, вмешался Мотя. — К тому же, по-ведьминским законам, потасовка в трактире — не преступление.