складывали в ящики пулеметы и боеприпасы, уходя с позиций, оборудованных всего несколько часов назад.

Камергер провел Танаку в покои, где скрывался от инсургентов Хасунума. Генерал вместе с ним поспешил в императорскую библиотеку, чтобы доложить императору об обстановке. Однако камергер, стоявший у двери библиотеки, выглянул на улицу и увидел сквозь утренний туман, как ему показалось, двоих солдат, решительно направлявшихся к резиденции императора. Он с силой захлопнул дверь и закрыл ее на засов. Камергер, взглянув на Хасунуму, чье лицо должно было быть ему знакомо, и Танаку с его прославленными усами, из-за своей близорукости, вероятно, увидел в них двух солдат, участников мятежа. Спустя какое-то время двух генералов опознали, и они были приняты его величеством. Танака рассказал ему о событиях прошедшей ночи и предпринятых им действиях, и суверен похвалил его.

В 7:47 утра Танака, покидая императора, собрал камергеров, стюардов и других слуг в камергерской комнате библиотеки и провел с ними назидательную беседу о том, что «добродетель обязательно победит».

Пока генерал Танака встречался с Хирохито и рассказывал ему о подавлении мятежа, восставшие части, занимавшие здание Радио Токио, неожиданно сложили оружие и убыли в расположение своего полка. Когда они оставили помещение радиокорпорации, в здание зашел небольшой отряд Службы столичной полиции для его охраны.

Самой большой проблемой было восстановить перерезанные кабели. Их наскоро восстановили, и в 7:21 утра Эн-эйч-кей снова вышла в эфир. Народ услышал голос диктора Татэно: «Сейчас будет передано специальное сообщение. Император соблаговолил обнародовать свой указ [пауза]. Император лично в полдень обратится по радио к нации. Это величайшая милость с его стороны. Весь народ просят уважительно выслушать императора [пауза]. Электричество будет подано во все районы, где имеется его дефицит в дневное время. Мы обращаемся с просьбой к правительственным учреждениям и частным компаниям, к директорам заводов, к начальникам железнодорожных станций и к почтовым отделениям задействовать все имеющиеся в распоряжении радиоприемники, чтобы все граждане могли услышать обращение императора. Благословенная передача состоится в полдень. В некоторых районах газеты поступят в продажу после часа дня».

Теперь внимание всей нации было приковано к беспрецедентному и мистическому событию.

Тем временем генерал Танака в сопровождении генерала Хасунумы проводил осмотр всего огромного здания министерства двора, от чердаков до подвалов. Он удостоверился, что записи были целы, отдал приказ о ремонте телефонных линий, освободил всех задержанных, а солдаты немедленно ушли.

К 8 часам камергер Мицуи убедился в том, что мир и порядок были наконец восстановлены. Он пошел к тайной комнате и постучал в дверь отчетливо пять раз, как и было условлено. Тем не менее Кидо и Исивата, понятно, нервничали, когда они подошли к двери и отперли ее. Мицуи кратко рассказал им о событиях этой бурной ночи. Кидо узнал, что мятежники шесть раз обыскивали его резиденцию, стараясь схватить его, и что они всячески угрожали его сотрудникам, когда расспрашивали их о том, где он скрывался.

Теперь генерал Танака мог уехать в свою резиденцию в здании «Дай Ити». Было восемь часов утра, когда генерал поднялся в свой кабинет, вернул свой револьвер Цукамото и погрузился в будничную работу.

А в это время Кидо и Исивата спешили в библиотеку, чтобы отдать дань уважения императору и узнать, каков план дальнейших действий. Император был спокоен и готов к напряженному трудовому дню — заседанию Тайного совета и передаче радиообращения к нации. Хранитель печати мог вздохнуть спокойно. Он знал своего бога. Тем не менее было обнадеживающим видеть императора столь же бодрым и невозмутимым, как и до событий этой ночи.

Глава 22. Священный журавль

Когда исчезла опасность военного переворота, возникли некоторые сложности в организации радиообращения императора. Необходимо было доставить записи речи из дворцового министерства в радиостудию. Существовала, как полагали, возможность, что некоторые противники императорского обращения только и ждут подходящего момента, чтобы захватить записи и уничтожить их. Как показали события прошедшей ночи, они имели огромное значение для некоторых отчаянных людей.

Три ответственных работника министерства императорского двора господин Такэй и камергеры Мицуи и Окабэ собрались на совещание в 8:30 утра для обсуждения конкретных мер, которые следует предпринять, чтобы избежать подобного развития событий. Было решено изъять записи из места их хранения и поместить в две коробки для кинопленки.

Лимузин дворцового ведомства остановился у подъезда здания, и появился господин Такэй, который торжественно нес поднос с императорским гербом. На подносе под тонким шелковым полотном лежали коробки с записями. Такэй сел в автомобиль и медленно выехал через ворота Сакасита на площадь императорского дворца, а затем на проспект Хибия-дори и проследовал до здания «Дай Ити», где он вышел из машины. Такэй поднялся по ступенькам и вошел внутрь здания. Он вручил ценный предмет сотрудникам Эн-эйч-кей. Затем, выполнив важную миссию, Такэй сел в лимузин и поехал во дворец.

В это же время машина Службы столичной полиции была направлена в министерство. Она остановилась у подъезда здания, и какой-то невзрачный человек в рабочем комбинезоне вышел из здания и сел в автомобиль. У него была с собой сумка для обедов. Неизвестного доставили в резиденцию Эн-эйч-кей, и двое полицейских сопроводили его до самых дверей руководителя корпорации. Сумку вручил президенту Эн-эйч-кей «рабочий» Охаси, камергер Окабэ. В ней была запись указа. Запись, переданная Такэем, была пробной.

Министерство императорского двора передало эти записи работникам радиостанции. Теперь они должны были познакомить с ними народ.

Оставалось еще одно незавершенное в этот день дело — проведение заседания Тайного совета для получения чисто формального одобрения предложения о мире. Заседание было намечено на 10 часов. Но мятеж привел к некоторым разрушениям во дворце, и ликвидация их последствий еще не была завершена.

Наконец, в 11 часов тринадцать членов совета и его председатель барон Хиранума спустились по мокрым ступеням в бомбоубежище под садами Фукиагэ. В той комнате, где император принял свое историческое решение, они сели за теми же самыми столами, что и участники Императорской конференции всего лишь сутками ранее. В этой встрече приняли также участие премьер Судзуки, министр иностранных дел Того и директор Законодательного бюро.

Снова появился император со своим адъютантом; он занял свое место за столом перед золотым экраном, и заседание было официально открыто. Барон Хиранума зачитал императорское послание совету: «Я отдал распоряжение правительству поставить вооруженные силы союзников в известность, что мы принимаем Потсдамскую декларацию… Несмотря на то что подобное решение должны принимать все члены совета, я прошу высказать свое мнение только его председателя, что объясняется чрезвычайными