– Ты уже пробовал открыть сейф? – Железовский имел в виду зоны памяти с маатанской информацией; в принципе он уже знал об этом, обменявшись с хирургом сведениями, и спрашивал для Ромашина.

– Пробовал, – ответил коротко Мальгин, не собираясь продолжать.

Ромашин понял его, но остался спокоен. У него был характер Атоса, героя многих романов Дюма, умеющего драться с обстоятельствами, думать, слушать, рисковать, любить и дружить, и это неизменно вызывало ответную симпатию всех тех, кто общался с бывшим начальником отдела безопасности.

– Значит, Шаламов знает вход в систему орилоунского метро, и этот вход находится где-то недалеко. Так? Где?

– В Системе нет живых орилоунов, – сказал Мальгин. – Но у меня родилась идея: мы, люди, тоже довольно понастроили станций метро по Галактике, и где-то наши системы пересеклись.

– Отличная идея, – показал большой палец Аристарх. – Пожалуй, я поработаю над ней, если не возражаете.

– Идея неплохая, – согласился Ромашин не без сожаления, – но вряд ли даже вам, Аристарх, математику, безусловно, талантливому, удастся быстро отыскать узел пересечения, даже если он существует. Да и что это может быть? Станция метро? Сама «струна»? Особый район в космосе или на какой-то планете? Ведь это не Орилоух и не Маат, нет? Может быть, недавно открытая Сфера Дайсона?

– Я поработаю, – гулко пророкотал математик на таких низких регистрах, что по квартире прокатилось эхо, а бокалы отозвались тонким звоном.

– У меня другое предложение. – Ромашин поставил свой бокал на столик, оглядел гостей, остановил взгляд на Мальгине. – Помните, Клим? Вы отдали мне «значок», потерянный Шаламовым, в виде бокальчика, в котором сидит еще один, и еще, и так до бесконечности.

– Еще бы не помнить. Вы говорили, что это…

– «Обрывок» реликтовой «суперструны». Так оно и есть, ученые колдуют с ним и многое уже выяснили. Что, если попробовать вскрыть его? То есть открыть вход в «струну», создать Горловину вроде той, что заросла недавно в Щите?

– Как? – в один голос воскликнули Мальгин и Железовский. Бокал в руке последнего вдруг разлетелся на стеклянные брызги.

– А уж об этом подумайте вы, – усмехнулся Ромашин, с уважением глядя на кулак Аристарха. – Оба. Только не бейте посуду. Один – как математик, второй – как обладатель маатанских знаний. Хороша задачка?

– Вы гений, Игнат! – Сквозь обычную флегму у Железовского прорвались восхищение и какой-то детский восторг, хотя он тут же умерил свой пыл и снова превратился в статую, олицетворяющую спокойствие.

– Я знаю, – скромно потупил глаза Ромашин.

Мальгин от души рассмеялся. Здесь он был своим среди своих.

Посидев у эксперта еще с полчаса, хирург и математик распрощались с ним и пешком добрались до метро. Уже окончательно стемнело. Железовский подал руку – она светилась в темноте, и свечение пульсировало в такт сердцу. Мальгин подал свою: его ладонь светилась тоже.

Зал заливали потоки света: палевого – от пушисто-волокнистого шара Маата и зеленовато-желтого – от ослепительного диска 102 Щита, звезды, вокруг которой вращалась планета, – и поэтому люди в зале отбрасывали по две тени.

Станция «Эдип-2» никогда не подходила к Маату так близко, ни во времена первых контактерских экспедиций, ни позже, когда выяснилось, что «черные люди» не хотят говорить с землянами. Даже во время знаменитой операции отдела безопасности по захвату беглого спейсера с Шаламовым на борту «Эдип-2» не рискнула подойти к Маату ближе, чем на миллион километров. Теперь же, после повального бегства «черных людей» в «серую дыру», Маат практически «обезлюдел», и начальник станции отважился приблизиться, переведя ее на круговую орбиту с высотой в четыреста километров, тем более что служба безопасности сама была заинтересована в этом шаге.

– Как Мальгин? – негромко спросила Боянова, по тонкому сосредоточенному лицу которой бродили тени размышлений. Вызванный ею инспектор криминального розыска Столбов стоял чуть сзади и не спешил с докладом.

– Пока нормально, – ответил он наконец, помолчав. – Клим сам вполне успешно справляется с «миной» в голове, да и помощники у него отменные. Сегодня выяснилось, что он выдвинул версию неоднократного посещения Шаламовым Земли уже после его второго бегства.

– Версия имеет основания?

– Косвенные. Мальгин был у своей бывшей жены, Купавы, и видел у нее предметы с необычными свойствами, ну и предположил, что их мог оставить только беглый Шаламов.

– Что за предметы? – заинтересовалась Боянова, отводя взгляд от глыбы Маата, за облачным покровом которого исчезли три «пакмака» с обоймами риска.

– Достоверно известны только два из них: «исчезающий голыш» и неуловимая «магическая сфера». «Голыш» представляет собой плоский диск с закругленными краями, диаметром в шесть сантиметров и толщиной в один из зернистого серо-черного и одновременно прозрачного материала, очень тяжелого, тяжелее свинца. На одной стороне «голыша» мигает огонек, разгорается, пускает кольцо света и гаснет. Если «голыш» лежит огоньком вверх, его можно пощупать, взвесить, подбросить, уронить, но стоит диск перевернуть другой стороной – он исчезнет. И появляется огоньком вверх через несколько минут на том же месте.

Боянова прищурила глаза, но ничего не сказала, выслушивая донесение координатора экспедиции по пси-связи.

– Похоже на занятную игрушку, но кто знает… «Магическая сфера» – это действительно сфера размером с человеческую голову из чего-то, что напоминает опалесцирующий туман. Никакой твердой оболочкой этот туман не ограничен, сферу очень трудно взять в руки, она неуловимая и скользкая, но, когда это удается, ее можно переставить с места на место, потому что она ничего не весит, но можно и оставить висящей в воздухе. Внутри ее иногда появляются интересные картины: звездные россыпи, рисунок которых не поддается узнаванию, планетные системы или просто планеты, галактики, их скопления и даже чьи-то космические корабли.

– Чьи-то?

– Да, адресат их постройки неизвестен, корабли таких форм человечество не создавало и с разумными существами, сотворившими их, не контактировало.

– Может быть, это техника маатан? Или орилоунов?

Инспектор пожал плечами.

– Любопытно. – Комиссар безопасности была заинтригована. – Вещицы действительно представляют интерес. Купава показала их вам сама?

– Мне она в визите отказала, предметы описал Мальгин, намекнув, что есть еще и другие. Он спрашивал у Купавы, видела ли она Шаламова, и та ответила «нет».

Боянова наморщила лоб.

– И все же это след, если, конечно, Мальгин не ошибается и эти предметы – не детские игрушки.

– Мы попробуем подойти к Купаве через комиссию морали и этики, думаю, ее инженерам она не откажет. Но я склонен верить оценке Мальгина, он интрасенс и способен отличить игрушку от объекта с нетривиальными свойствами.