Шрифт:
Интервал:
Закладка:
P. S. Двенадцатого марта у Морин день рождения, и будет мило, если ты пришлешь ей открытку.
— Ну что? — произнесла Карин, встав с подлокотника кресла.
— Я бы хотел прочитать письмо и вашей матери.
— Главное тут письмо Майкла. — Карин подошла к столику, достала из пачки новую сигарету и закурила. — Похоже оно на письмо человека, который собирается совершить убийство?
— Нет, не похоже.
В противоположном конце комнаты Карин уселась в кресло возле телевизора. Она выглядела удовлетворенной тем, что ей удалось донести свою мысль. На лице ее было выражение близкое к самодовольству: поездка в Калузу предпринята не зря, адвокат брата получил документ, который, конечно же, спасет ему жизнь. Я вынул из бежевого конверта письмо ее матери и развернул его. Монограмма «Б. Дж. П.» была расположена в центре страницы. По всему листу вдоль правого края тянулся коричневый ободок. Свое письмо Бетти Парчейз написала темно-коричневыми чернилами. Оно было датировано субботой, 21 февраля. Майкл, без сомнения, получил его в начале прошлой недели и сразу написал сестре — в среду, 25 февраля, за четыре дня до убийств.
Дорогой Майкл!
Как я говорила тебе по телефону, вот уже второй месяц твой отец не выплачивает мне алименты. Он должен высылать чек к пятнадцатому числу каждого месяца, чтобы, соответственно, я держала его в руках не позднее пятнадцатого. Чек на две с половиной тысячи долларов ежемесячно. Сегодня двадцать первое, я дождалась утра, чтобы позвонить тебе, поскольку чек мог оказаться в почте. Его там не было.
Во время беседы с твоим отцом в прошлом месяце, когда я не получила январский чек, он заявил, что больше не станет платить мне. Теперь я в этом уверена, Майкл, и это означает, что мне придется подать на него в суд и потратить немало денег, пытаясь получить то, что принадлежит мне по праву. Майкл, я хочу, чтобы ты пошел к нему (меня он слушать не будет) и сказал, что закон обязывает его ежемесячно выплачивать мне эти суммы. Он хотел свободы, и я дала ему ее, но он также подписал соглашение, и я ожидаю, что он станет соблюдать оговоренные условия. Когда-то, Майкл, я была его женой, но он, похоже, уже успел забыть об этом.
Он также, видимо, забыл, что именно благодаря моей зарплате ему удалось окончить учебу на медицинском факультете, так что, на мой взгляд, я имею полное право на небольшую часть его дохода. Майкл, у меня нет особых запросов, и я не выдвигала какие-то требования. Пожалуйста, отведи его куда-нибудь, чтобы Златовласка не могла подслушать ваш разговор, и попроси продолжить выплачивать мне алименты. Это было бы очень мило с твоей стороны, сынок. Пожалуйста, позвони мне, когда получишь это письмо, потому что мне нужно знать, собираешься ты мне помочь или нет.
Я сложил письмо и убрал его обратно в конверт, который, в свою очередь, вместе с письмом Майкла, поместил в конверт побольше. Потом взял бокал и принялся потягивать коньяк.
— Майкл позвонил ей? — спросил я.
— Да.
— Откуда вы знаете?
— Когда я получила письмо…
— Когда вы его получили?
— В субботу утром. Я сразу позвонила маме, и она сказала, что уже говорила с Майклом и он не собирался выполнять ее просьбу.
— Что она собиралась предпринять?
— Подать на отца в суд — что еще она может сделать? Мистер Хоуп, мне кажется, вы упускает из виду самое главное. Суть в том, что Майкл успел отвергнуть просьбу матери. Он встал на сторону Морин и отца. Понимаете, о чем я? Он не мог совершить эти убийства.
— Наверное, — кивнул я. — А вы говорили с ней после того разговора в субботу утром?
— Нет. Я пыталась связаться с мамой вчера вечером, когда находилась в Нью-Йорке, но ее не было дома. Собиралась позвонить ей сегодня вечером, но самолет задержался, и мне не хотелось будить ее. Она обычно ложится в половине десятого.
— Она не знает, что вы в Калузе?
— Да. Утром я обязательно позвоню ей.
— Вы уже говорили с отцом?
— Нет.
— Почему?
— Не хочу.
— Почему?
— Мне кажется… Ну, неважно.
— Что вы хотите сказать, мисс Парчейз?
— Ничего.
— И все-таки?
— Давайте я сначала перечислю факты. Вы же адвокат — вот вы и сведите их воедино. Факт номер один, — произнесла она, загибая мизинец левой руки. — У папы другая женщина. Они с Морин женаты восемь лет, но он уже развлекается с другой женщиной.
— Откуда вам известно?
— Он сам рассказал мне об этом, когда мы виделись на Рождество.
— Рассказал вам?
— Не надо удивляться. Ему нужно было с кем-то поделиться, и я оказалась рядом. Я умею слушать — особенно пожилых мужчин, — улыбнулась Карин. — Факт номер два: у него очень серьезные намерения насчет той женщины, и он собирался ради нее оставить Морин. Факт номер три, — продолжила она, загибая средний палец. — Наш разлюбезный папочка не любит платить алименты, о чем свидетельствуют его последние действия в отношении мамы. Если он расстался бы с Морин — простите, это уже четвертый факт, — ему пришлось бы встретиться в суде с двумя бывшими женами одновременно и, вероятно, в итоге пришлось бы выплачивать алименты обеим, не говоря уже о деньгах для девочек. Все это факты, мистер Хоуп, — подытожила Карин, показывая четыре пальца. — Подумайте о них.
Я начал думать. В голове всплывали разнообразные догадки. Джейми хотел избавиться от Морин, но он уже успел обжечься: его бывшая жена полтора года отказывалась вступать с ним в переговоры, а потом выторговала себе гигантскую сумму. В январе Джейми прекратил выплачивать ей алименты и не был готов начинать переговоры с еще одной женщиной, которую больше не любил. Таким образом, он и Кэтрин в своем домике на берегу моря упомянули «убийство», осмелились прошептать «убийство» под аккомпанемент прибоя — «убийство, убийство», и мысль развивалась, получила оправдание, превратилась в неизбежность. В ту ночь он раньше обычного поднялся из-за покерного стола. Отправился домой, чтобы убить Морин… И своих дочерей? Нет. Невозможно. Совершенно невозможно, исключено.
— Нет, — сказал я. — Мне так не кажется, мисс Парчейз.
— Нет? Тогда кого же защищает Майкл?
Я не осмелился выдвинуть предположение, что Майкл вполне мог защищать свою мать, Бетти Парчейз.
— Вероятно, никого, — произнес я. — Возможно, он действительно убил их.
— Но вы же прочитали письмо!
— И что?
— Вы по-прежнему так думаете?
— Я не знаю, что думать, — ответил я и посмотрел на часы.
