— Моей жене нравится телешоу «Пятый север». Эта Латриция Браун, конечно, хорошая актриса. Я читал, как вы боролись за то, чтобы она осталась в шоу.

Джессика чувствовала, что недовольство Джона растет. Хотя он уютно расположился на своем стуле и небрежно помешивал коктейль, она ощущала его раздражение.

— Так или иначе, — сказала она, — моя работа не столь гламурна, как думают многие. Конечно же, мы можем поговорить о чем-либо более интересном!

Оба мужчины вступили в разговор о марафонском беге, оптимальном минутном объеме сердца и конкурирующей компании, в то время как Джессика сидела молча, делая в точности то, что от нее ожидалось: была доброй и милой женой Джона.

И ей ужасно не хотелось быть здесь.

— Скажите мне, миссис Франклин, — спросил мистер Расмуссен, когда принесли их заказы, — что вы думаете об этом Дэнни Маккее? Как вы считаете, он попадет в Белый дом?

— Я хотел бы видеть его там, — сказал Джон, отвечая за нее. — И я думаю, что его шансы велики. Мы будем, конечно, голосовать за него.

— Я не собираюсь делать этого, — сказала Джессика. — Мне не нравится Дэнни Маккей.

Джон удивленно посмотрел на нее.

— С каких это пор ты интересуешься политикой?

«Я всегда интересовалась ею. Только ты полагаешь, что я не интересуюсь ею».

Возвратился молодой официант, и Джон отказался от десерта для себя и Джессики.

Когда они допивали кофе и Джон оплачивал счет, мистер Расмуссен обратился к Джессике:

— Скажите, как вы думаете, вы могли бы получить автограф Латриции Браун для моей жены?

Позади нее пара, которая спорила, резко поднялась и покинула ресторан. Жена плакала.

— Джон, — проговорила Джессика, когда они ехали по шоссе вдоль Тихоокеанского побережья. — Джон, я думаю, нам нужно поговорить.

— Конечно, дорогая. О чем ты хочешь поговорить?

Она выглянула из окна. Густой туман окутывал шоссе; повороты здесь были опасными, но Джон вел «БМВ» непринужденно. Этот промежуток было особенно известен многочисленными несчастными случаями.

— Джон, я хотела бы, чтобы мы встретились с консультантом по брачно-семейным отношениям.

— Что? — Он мельком взглянул на нее и снова уставился на дорогу. Он засмеялся. — Консультант по брачно-семейным отношениям! Для чего?

— Мне кажется, что наши отношения не в порядке.

— Конечно, в порядке! — Он погладил ее колено. — Просто ты утомлена.

— Я действительно хочу, чтобы мы сходили к кому-нибудь, Джон. Если я договорюсь о встрече, ты пойдешь со мной?

— Нет. Если ты думаешь, что у нас есть проблема, решай ее сама.

По его тону Джессика поняла, что тема закрыта. И она не хотела начинать борьбу на этой опасной дороге. Поэтому они добрались домой в тишине, и она сразу пошла спать, в то время как Джон сидел, занимаясь какими-то бумагами. И теперь, находясь в своем офисе, она задавалась вопросом, почему чувствовала себя как рыба в воде среди законов, судов и предписаний, в то время как в роли жены Джона Франклина она была… женой Джона Франклина.

Кен, ее секретарь, возник с коробкой пончиков. Когда он предложил ей взять один, Джессика подняла руку и сказала:

— Нет, только не я!

Но когда он ушел, чтобы поставить коробку в маленькой кухне, служившей одновременно и комнатой отдыха, Джессика почувствовала внезапное сильное желание съесть пончик.

Она пыталась работать: гоняла ум по логическим юридическим дорожкам, делала телефонные звонки, диктовала письма, что-то искала в библиотеке. Но пончики продолжали возвращаться в ее мысли.

Она была голодна. Вчера вечером она едва прикоснулась к ужину. Сегодня утром ее завтраком был черный кофе. Сейчас уже почти полдень, и она начинала чувствовать головокружение. Она пошла в уборную, закрыла дверь и намочила лицо водой. Затем отступила и осмотрела себя в зеркале. Это был один из наименее подходящих ей костюмов, тот, в котором она, по мнению Джона, выглядела толстой. И это было действительно так.

Но, может, так было потому, что она действительно была толстой.

Джессика внезапно встревожилась. Неужели она опять набирает вес? Когда она последний раз взвешивалась? Она поворачивалась в разные стороны, тщательно исследуя свое отражение, недовольная тем, что видела. Она думала о пончиках, в особенности, о яблочных оладьях, больших, хрустящих и посыпанных сахаром. У нее потекли слюнки. Она очень хотела есть.

Она поспешно вышла из ванной и вошла в крошечную кухню, молясь, чтобы Фред или один из секретарей не забрал все пончики. Джессика увидела коробку на столе, она была открыта. Вокруг нее были крошки. Она быстро подошла к ней и заглянула внутрь.

Чувство облегчения затопило ее. Пончики все еще лежали там.

Взяв бумажное полотенце, она тщательно обернула пончик и понесла к своему столу, где он будет лежать, в то время как она будет работать и предвкушать, как она будет есть его, откладывая этот момент до полудня, когда она действительно насладится им…

Джессика обмерла. Она в ужасе смотрела на сверток из бумажного полотенца.

Это происходило снова!

Тринадцать лет назад, будучи первокурсницей в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, Джессика Маллигэн, голодная и тощая, создала абсурдный ритуал вокруг пончиков.

Она могла не есть в течение нескольких дней, затем мчаться к Студенческому союзу, как только были готовы свежие пончики, торопиться назад к общежитию, запирать дверь и поедать все быстро, подобно преступнику, боящемуся быть пойманным. Тогда она избавлялась от салфетки, убирала крошки с пола, мыла руки и лицо и проводила следующие несколько дней, голодая, наказывая себя за разгул.

Год терапии, после того как ее госпитализировали с диагнозом анорексия — где им приходилось заставлять ее есть, — помог Джессике справиться с проблемой и научиться себя контролировать.

Теперь, много лет спустя, она переживала рецидив.

Она внезапно очень испугалась.

— Фред, — сказала она, входя в его офис, — кое-что обнаружилось, я возьму выходной. Как ты думаешь, ты сможешь справиться один?

— Конечно, Джес, — сказал он, глядя на нее долгим взглядом. — Ты в порядке? Ты не очень хорошо выглядишь.

— Все будет хорошо. Если кто-нибудь позвонит по срочному делу, тогда… меня нет.

Она ехала гораздо быстрее обычного, остановилась у первой попавшейся бензоколонки и набрала номер «Бабочки». Ее сообщение было кратким.

— Это Джессика Франклин. Я хотела бы то же самое, как в прошлый раз. Через час, начиная с этого момента, будет нормально?

Затем она поехала к Малибу, где провела полчаса, бродя босиком по линии прибоя, пытаясь прийти в себя.