Екатерине было пятьдесят пять лет, когда ее любимое дитя унаследовало трон, который она столь ревностно сберегала для своих сыновей. По понятиям XVI века она уже достигла весьма преклонного возраста. Королева явно страдала избыточным весом, хотя не потребляла спиртного. Ее способность поглощать сытную пищу в невероятных количествах кого угодно приводила в изумление, а пару раз она даже едва не погибла от несварения желудка и вызванной им интоксикации. Тем не менее, Екатерина оставалась столь же проворной и активной, как и всегда. Она продолжала ездить верхом даже разменяв седьмой десяток, и все еще любила охоту, хотя несколько раз сильно расшиблась, упав с лошади, и по-прежнему отменно стреляла. Ей были присущи и специфические женские интересы и увлечения. Искусная рукодельница, как замечал Брантом, Екатерина часто проводила послеобеденные часы в кружке своих дам, «увлеченная вышивкой шелком, в которой ей не было равных».

Живой и пытливый ум Екатерины требовал пищи, и она легко загоралась новыми идеями, изобретениями и новшествами. Когда из Нового Света стали привозить табак, она в 1560 году получила образчик в подарок от Жана Нико, своего посла в Португалии. Ей объяснили, что эти сухие листья нужно заворачивать в бумагу, туго скручивая, и курить, и что это растение якобы обладает великими целебными свойствами. Решив, что курить табак она не станет, Екатерина велела искрошить его в порошок и вскоре объявила, что он отлично помогает от головной боли. Ее увлечение табаком очень скоро перенял весь двор, а затем и простолюдины, которые назвали табак «herbe de la reine» («зелье королевы») или «nicotiane». Именно благодаря Екатерине Медичи французы полюбили табак, и получается, что, несмотря на обычный эпитет «отравительницы», лишь этот случай может подтвердить такую репутацию королевы. Мы уже упоминали, что еще только прибыв ко французскому двору, юная принцесса ввела в обиход дамское боковое седло, дамские панталоны и столовые вилки. Ее влияние определило также появление многих других новшеств. Добиваясь усовершенствования женского костюма, Екатерина стремилась к сохранению благопристойности. Она хотела, чтобы когда ей придется танцевать или спрыгивать с лошади, окружающие не могли видеть ничего, кроме изящной ножки в безукоризненном чулке. Ее панталоны шились из различных материалов, включая золотую и серебряную парчу, хотя можно себе представить, какой дискомфорт вызывало такое белье при носке. Этот предмет туалета был принят на вооружение француженками, но полностью игнорировался англичанками, которые пришли к нему лишь много лет спустя.

Екатерина первая при дворе начала пользоваться складным веером, свисавшим с ленты, прикрепленной к поясу, и богато украшенным. Эта вещь, впоследствии, стала излюбленной в Англии. А еще она внедрила носовые платки, и это новшество придворные весьма полюбили, и платок стал неотъемлемым аксессуаром ренессансного костюма. Впервые платки начали делать в Венеции, они считались предметом роскоши, разрешенным только для знати. Екатерина собрала огромную коллекцию декоративных платочков; их полагалось держать за серединку, демонстрируя расшитые края. По прямому назначению использовали лишь простые кусочки льна, остальные же играли чисто декоративную роль.

Несмотря на страсть ко всему «новому», в отношении института монархии Екатерина придерживалась атавистического преклонения перед старым. За прошедшие годы она обрела своеобразное величие, и, несмотря на двойной подбородок и пухлый, с жесткими складками рот, умела обаять слушателей, переходя на доверительный тон, но сохраняя непреодолимую дистанцию со всеми, кроме любимого сына. Вводя и поощряя новые моды, королева-мать почти не меняла стиля собственной внешности, делая исключение лишь ради свадеб своих детей. С тех пор, как Екатерина овдовела, она носила просторные черные платья с широкими откидными, тоже черными рукавами. Черный, заостренный книзу корсаж обтягивал фигуру. Вокруг белого сборчатого воротника поднимался высокий черный воротничок, и «все было скрыто черной мантильей». Хотя в целом фигура ее создавала мрачное впечатление, покрой одежды, качество тканей и кружева были превосходны. Платье ее чаще всего шилось из простой шерсти, но иногда украшалось мехом или драгоценностями, если обстоятельства требовали создать торжественный эффект. Что же до белья, то здесь Екатерина ни в чем себе не отказывала: под черной шерстью королева носила прекраснейшие сорочки и богато расшитые нижние юбки. Таково было ее намерение: стоять особняком среди нарядных, одетых в разноцветные платья дам и кавалеров — и особенно в правление Генриха III. Один посол, пораженный увиденным, сообщал о придворных нового короля, что «никогда не видел никого, похожего на них».

В отличие от своей современницы Елизаветы Английской, Екатерина никогда не выщипывала бровей или волос на лбу (высокий лоб считался признаком совершенной красоты) и косметикой пользовалась умеренно. Она экспериментировала, как сейчас сказали бы, с «новыми продуктами и технологиями», способствуя распространению их среди знатных женщин Европы. Екатерина наносила румяна поверх слоя свинцовых белил, которые должны были сделать ее лицо как можно более бледным, изредка пользовалась и тенями для век. Она не применяла мушки из тафты или бархата, столь любимые Елизаветой I, которые приклеивались на лицо, чтобы отвлечь внимание от нежелательных подробностей (например, желтых зубов). Использование такой примитивной косметики, как свинцовые белила и ртутные притирки, приносило ужасные плоды. Так как мылись тогда редко, то ядовитые средства красоты оставались на лице, лишь подновляясь, пока их не требовалось полностью «освежить», и тогда их смывали, чтобы затем процесс начинался сначала.

Екатерина также активно внедряла духи. (Во Флоренции, в монастыре Санта-Марияновелла, действовало старейшее парфюмерное производство, существующее и доныне). Так как личной гигиены, как мы понимаем ее нынче, практически не существовало, телесные запахи были порой невыносимы. И мужчины, и женщины щедро поливались духами, стараясь заглушить дурные запахи тела. Ими опрыскивали даже домашних животных. В Грассе, который стал крупным центром по изготовлению перчаток, для дубления кожи применяли мочу, а для того, чтобы отбить вонь, дубильщики использовали духи. Таким образом, перчатки всегда были надушены, и даже после того, как в XVIII веке изготовление перчаток в Грассе захирело, индустрия духов по флорентийской модели здесь сохранилась и развилась, превратившись в отрасль современной индустрии. Отсутствие личной гигиены и редкая стирка многослойной одежды означали также изобилие блох. Тафту использовали еще и потому, что считалось, будто она отпугивает насекомых.

Волосы у Екатерины были темными от природы, но временами она их высветляла, применяя отбеливатели или накладки другого цвета. В XVI веке блондинки считались идеалом красоты. Франция и Италия изготавливали лучшие в Европе парики, и на открытых волосяных аукционах часто продавались остриженные волосы монахинь. Портреты Екатерины показывают ее с прической, разделяющей волосы пробором посредине, с небольшими завитками на висках, выступающими из-под французского чепца. Позже она носила вдовий капор, почти полностью скрывавший волосы. Старея, она, очевидно, заменила эти естественные завитки накладками. Мужчины тоже часто носили накладные бороды, хотя в конце XVI века в моду вошли маленькие козлиные бородки. Веком раньше герцог Лотарингский, например, носил накладную бороду длиной до пояса, с которой явился на похороны герцога Бургундского.