Не слушая ее, Вера обратилась к женщине-риелтору:

— Я могу купить квартиру, на себя, но прописать сестру?

— Да, конечно.

— Вы ведь арендой тоже занимаетесь?

Женщина подтвердила: да, занимаются.

— Давайте мы с вами заключим особый договор. Квартиру я покупаю. Вы ищете жильцов, берете с них деньги. Из этих денег платите за квартиру, телефон и прочее. Междугородную связь сразу можно отключить, а то жильцы злоупотреблять будут. Пусть звонят со своих мобильных или со станции. Что останется, отдавайте ей. Комиссионных с нее не берите, я открою вам счет и дам доверенность. Буду деньги переводить регулярно. Вы можете помочь ей переехать? Вещи перевезти и так далее?

— Вы у нас — почетная клиентка. Второй объект за два дня. Таких бы побольше — мы бы горя не знали. Как скажете, так и сделаем, — ответила риелтор, решив ничему не удивляться.

— Когда поможете ей переехать — я за это отдельно заплачу, — оставьте на столе… вот — десять тысяч рублей. Думаю, на первые полчаса ей хватит, а там уж вы жильцов найдете. Берите с них подороже, скажите, что могут пользоваться кухней и холодильником. И гаражом. Да, надо бы уборщицу нанять, а то грязью зарастет. Пусть хоть раз в неделю приходит. Можно это устроить?

Женщина-агент, стараясь не выдавать изумления, быстро и аккуратно набрала все это на компьютере и распечатала. Вера подписала и заплатила.

— Прощай, Лора.

Выйдя из агентства, они обнялись прямо на улице. Вера успокоилась. Зловещая тень доктора Кречмера, накрывшая было ее своими кожистыми, как у летучей мыши, шуршащими крыльями, смягчилась, стушевалась в сознании и растворилась в знойном мареве.

— Ну? Теперь мы свободны? — спросил Николай. — Мы здесь уже третий день и даже на море не были.

— Мне еще надо вступить в права наследства, к нотариусу сходить, но это завтра. А сегодня… Честно говоря, я хотела бы навестить друзей.

— Отличный план.

Они заехали на авторемонтную станцию, которой теперь руководил хорошо знакомый Вере Ванятка. Он ее расцеловал, подвел к постаревшему, но по-прежнему деловитому и измазанному тавотом дяде Вите. Тот тоже страшно обрадовался, пригласил вечером в гости. Вера вежливо отказалась.

— Вот верну дом, тогда всех у себя соберу разом, — пообещала она.

Старый сторож самшитовой рощи умер. Серега, ставший штурманом, был в рейсе. Вера навестила куратора музея и кое-кого из школьных друзей. Под конец они поехали к Ашоту.

Их приветствовал веселый одноглазый юнга. Вывеска светилась неоном, каждые пятнадцать секунд пиратская повязка приподнималась, а под ней лукаво мигал здоровый глаз.

Ашот встретил Веру как родную, порадовался, что она будет время от времени наезжать в Сочи, и покормил дорогих гостей обедом, причем решительно отмел все попытки расплатиться.

— Давай вернемся в гостиницу, — предложила Вера, когда она вышли из «Одноглазого юнги». — Сходим на море.

— Я всегда за.

Этот день кончился мирно, зато наутро… Наутро опять позвонили из мэрии.

— Вера Васильевна! Ну мы же с вами договаривались!

— О чем? — напряженно спросила Вера. Ей не понравился тон.

— О Коврижном. Вы же обещали ничего не давать в прессу.

— Я и не давала. А что случилось?

— Приезжайте. Все равно вам надо к нотариусу.

На этот раз встревоженная Вера поехала в мэрию вместе с мужем.

Расстроенный вице-мэр встретил ее в своем кабинете и протянул местную газету. На первой полосе была напечатана анонимная заметка о том, что бывший третий секретарь горкома партии, а ныне бизнесмен Коврижный И. К. является педофилом, а в принадлежащих ему мини-отелях устраиваются оргии для таких же, как он сам, любителей малолеток.

— Я к этому не имею отношения, — покачала головой Вера. — И вообще я думала, городская пресса у вас под контролем.

— За всем не углядишь, — сокрушенно вздохнул вице-мэр, не уловив иронии. — А теперь придется реагировать, раз сигнал поступил. А вы знали, что он… ну… того-этого?

— Я знала, что он того-этого, — брезгливо подтвердила Вера. — Но доказать ничего не могу.

— Кто ж тогда стукнул?

— Понятия не имею, — пожала плечами Вера, хотя об источнике примерно догадывалась. — Мне это вообще не свойственно — стучать. А вы действуйте, раз сигнал поступил, — добавила она насмешливо. — Думаю, собрать доказательства будет нетрудно. Если захотеть.

По лицу было видно, что вице-мэру до смерти неохота собирать доказательства. Он повздыхал, дал Вере адрес нотариальной конторы и даже уже заполненный и распечатанный бланк с суммой госпошлины, которую ей предстояло уплатить. Она простилась и ушла.

— Как думаешь, чьих рук дело? — спросил Николай по дороге к нотариусу.

— Маминых, можно даже не сомневаться. Лоре мозгов не хватит, да и не до того ей теперь. А мама… Наверно, она пошла в редакцию сразу, как я ей сказала. Еще в Москве, по телефону. Это просто совпадение, что именно сейчас напечатали, пока мы тут. Ладно, нас это не касается. — Вера поморщилась, вспомнив, что руководствовалась этим принципом всю жизнь. — Давно надо было его разоблачить. Скольким он жизнь поломал… Не все же такие, как Лора!

— Не думай об этом. — Николай обнял ее за плечи. — Ты не можешь в одиночку сражаться со всем мировым злом.

Пусть не со всем мировым злом, но с отдельно взятым Коврижным И. К. кто-то сразился после этой заметки. Прошло уже какое-то время, Вера с Николаем успели благополучно забыть о сочинской истории, но однажды, как и в случае с Салям — Вера узнала Салям, хотя в жизни с ней не встречалась, по рекламному плакату в магазине, — они случайно увидели в новостях по телевизору сюжет о жестоком убийстве сочинского бизнесмена. Кто-то навсегда лишил Коврижного возможности приставать к маленьким девочкам и оставил, привязав к креслу, истекать кровью. Вере не хотелось домысливать подробности, но она от души понадеялась, что на сей раз убийцу не найдут.

Выполнив сочинскую программу за рабочую неделю, Вера с Николаем в субботу вернулись в Москву и сразу поехали к детям на дачу. Пока Вера обнимала дочку и Антонину Ильиничну, Андрей с угрюмой настороженностью наблюдал за родителями.

Он был, конечно, крут, но в глубине души, даже не признаваясь в этом самому себе, понимал, что предки у него — супер, грех жаловаться, как говорит бабушка. Папа — режиссер. Жаль, не киношный, но Андрей водил друзей на его спектакли, и все уходили с открытым ртом. А мама — вице-президент банка. Звучит! И вообще мама у него… суперклассная.

Правда, уж больно предки носятся с сестренкой Наташкой. Толку от нее — ноль. Ну, можно с ней поиграть под настроение, потаскать на закорках, хотя от ее визга еще долго потом в ушах звенит, но вообще-то вся эта малышня — что Наташка, что шестилетний Илья Ильич, глядящий на него с обожанием, — такие тупые! Наташка вообще тормознутая — Шайтана боится. А мама с папой смотрят на эту малявку, как на новенький «Харлей-спортсер»!