После этого она не знала, чем заняться, а Стив целыми днями пропадал то в правительственной резиденции у Валова, то на Лярне, и тут Клод предложил показать ей «другую Валгру» – не криминальную, а ту, которой она еще не видела.

Церковь Благоусердия обещала оставить Клода Хинби в покое. На вопрос, как ему удалось этого добиться, Стив ответил туманно: «Мы договорились, что они не будут трогать тебя, а я не буду трогать их. Они окатили меня святой водой из какого-то ритуального ковшика, а когда увидели, что я никуда не делся, запаниковали и приняли мои условия».

Хинби сдал в аренду свой особняк в Аркадии и снял квартиру в Пиямаре, в районе университета. Пиямарский округ граничил с Линобским. Блочные, словно построенные из кубиков прилизанные здания; гулкие бетонные раковины над стоянками транспорта; единого купола в центре нет, зато иные кварталы накрыты отдельными куполами, словно с домами соседствуют гигантские стеклянные грибы; мини-кафе в лоджиях, которые очень понравились Тине, – ее заказы ограничивались символическими чашечками кофе, но она с удовольствием сидела там, глядя на улицу и болтая с Клодом.

Здесь тоже была осень. Клод купил толстую стеганую куртку с застежкой наискось и капюшоном и все равно ежился от промозглого ветра. Тина при такой температуре не мерзла, однако носила теплую одежду, чтобы не выделяться. Их принимали за брата и сестру: оба светловолосые и сероглазые, цвет кожи, благодаря тропическому загару Клода, усиливал сходство. Тинины небрежно подрезанные космы свисали до плеч, Хинби собирал свои отросшие волосы в хвостик на затылке – так было, пока их не затащили в маленькую парикмахерскую на первом этаже ступенчатого дома. Это заведение с черным паркетом и акварелями в холле до того им понравилось, что оба согласились на стрижку и вышли оттуда с одинаковыми ультракороткими прическами.

Иногда Клод забывал, что Тина киборг. Она заставила его вспомнить об этом лишь дважды. Один раз в сумерках, на замусоренных задворках университета, к ним пристала шпана (которая в Пиямаре все же водилась, хоть и не в таком количестве, как в Линобе) – Клод еще не успел вытащить передатчик, чтобы послать в эфир сигнал «вызов полиции», а все четверо уже валялись на грязном бетонном тротуаре. В другой раз он купил бутылку апельсиновой санды с намертво приваренной пробкой. Тина поставила бутылку на стол, вскинула руку, по пластику скользнула рубиновая точка – и ровно срезанное горлышко отвалилось.

– У меня в кистях рук лазеры.

– Зачем? – ляпнул Клод, от неожиданности растерявшись – это была новая для него деталь.

– Вообще-то для боя, но можно и санду открывать.

– Помоги мне снять девушку, а? Никак не получается. У меня всегда с этим проблемы… – Он не сразу решился обратиться к ней с этой просьбой.

– Думаешь, будет лучше, если мы начнем снимать девушку вдвоем? – с сомнением спросила Тина.

– А ты рядом сиди, как моя сестра. Говори что-нибудь…

Они до полуночи блуждали по богемным клубам и кафе, которыми Пиямарский университет оброс, как ветка, опущенная в соляной раствор – налепленными друг на друга кристаллами, но так никого и не сняли. Клод шел ссутулившись и отстранение наблюдал, как слой первого снега превращается под подошвами в слякоть на бетоне. Его накрыла волна привычного разочарования, в самом себе и в обстоятельствах.

– Послушай, Клод, – Тина, шагавшая рядом, слегка задела его плечом, – ты ведь можешь снять меня.

– А… – Он запнулся. – А тебя снимать можно?..

– Можно.

– А как же Стив?

– На наши с ним отношения это не влияет. – Тина была на полголовы ниже Клода, и он смотрел сверху на ее спокойный точеный профиль, бледный в свете замызганных фонарей. – Мы никогда не врем друг другу и ничего друг от друга не скрываем, но в наших отношениях нет принуждения. Для Стива по-другому просто невозможно… А я приняла эти правила и считаю, что они мне подходят. Я буду со Стивом, скоро мы вместе улетим с Валгры. Но ты мне нравишься… и если ты сегодня ночью не снимешь девушку – это будет неправильно.

– Тогда пойдем ко мне… – Хинби неловко взял ее теплую твердую руку.

Дома он включил потолок в режиме «ночник»: мягко мерцающая голубоватая плоскость с медленным хороводом серебряных галактик. Модерновый потолок, такой же был в номере Клода в кеодосской гостинице – ради него он и выбрал эту квартиру, отказавшись от более дешевых вариантов. Белки Тининых глаз казались синеватыми, а соски темными. Она выглядела как обычная девушка, стройная, крепкая, но без рельефных мускулов… да киборгу и ни к чему все эти рельефы. Впрочем, это Клод отметил, еще когда увидел ее в коттедже на незийском острове, который так и остался для него безымянным. А какая гладкая и прохладная у нее кожа – это он узнал только сейчас.

– Учти, я тяжелая, – шепнула Тина, когда он попытался опрокинуть ее на себя. – Почти центнер.

– По тебе не скажешь.

– Еще бы. Тергаронские заморочки…

Он поцеловал небольшую ушную раковину с проколотой мочкой, но без сережки, и вдруг его словно ударило.

– Ты согласилась, потому что жалеешь меня, да?

– Нет. Я хорошо к тебе отношусь, но здесь нет ничего общего с жалостью.

Она притянула его голову, целуя в губы. Мелькнула мысль, что эта присущая Тине и Стиву свобода, безграничная и в то же время неотделимая от уважения к чужой свободе, все-таки невозможна в обычной человеческой жизни… и вспыхнула тоска – но всего на мгновение. Потом Клоду стало не до отвлеченных размышлений.

Трель терминала связи застигла Ад ел у в обеденном зале. Она сидела там с программистом Яном, недавно отмотавшим срок за взлом базы данных какой-то казенной конторы, и бывшим космонавигатором Рубером, за пьянство изгнанным с линии Валгра – Маг на. Яна и Рубера, своих школьных друзей, Адела разыскала после того, как Гуннара прикончили и стало ясно, что его яхта вкупе с машиной для обмена телами досталась ей.

О вилле с ангаром в Песчаном предместье никто не знал, она была оформлена на подставное лицо, которое вело бесцветную жизнь где-то в Эрбийском округе и никогда не вспоминало о своей собственности. Гипноблок. Гуннар считался добрым знакомым хозяина. Власти, занятые конфискацией имущества Венлеша, до сих пор сюда не нагрянули, и Адела надеялась отсидеться, пока Ян не взломает защиту яхты.

Ян возился целыми днями, у него не оставалось времени даже на то, чтобы наладить роботов-уборщиков (Рубер, напившись, пинал их, из-за чего они перестали функционировать), но толку пока не было. Адела с тоской цедила ругательства, не мог этот долбаный подрывник Гуннар оставить ей ключ! Граненый цилиндрик с рубином, так ему и не пригодившийся, лежит теперь, наверное, в каком-нибудь опечатанном полицейском сейфе… Обмануть ожидания, отнять надежду – как это похоже на Гуннара – Виллерта!

Назойливые трели заставили напрячься и Аделу, развалившуюся с рюмкой виски в кресле-качалке, и Яна, который устроился на диване с кружкой бульона и сосредоточенно морщился, словно в очередной раз просчитывал в уме алгоритмы взлома, и Рубера, только-только нацелившегося сплюнуть наркожвачку на паркет, и без того покрытый окаменевшими бугорками.