Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может быть, именно мысли о свадьбе направляли мои стопы, потому что вдруг я оказалась в отделе, где на манекене висело совершенно сногсшибательное свадебное платье. Не платье, а сказка. Только дети о таком мечтают, когда слушают сказки о волшебных принцессах. Чистейшей белизны. С юбкой, на которую ушли бессчетные ярды тончайшего шелка. На груди сложный узор из белых бархатных роз, который слегка спускался на юбку. Я и сама шила когда-то неплохие платья, но, когда я смотрела на это, у меня просто перехватило дух.
– Хотите примерить? – спросила меня продавщица.
– Нет. Для меня оно слишком прекрасно.
– Вам оно подойдет как нельзя лучше, – возразила продавщица. – С вашим цветом лица! Просто для вас сшито!
Я улыбнулась.
– Может быть. Но носить его я все равно не смогу. Кроме того, – я слегка усмехнулась, – оно, очевидно, безумно дорогое.
– Но это же самый главный день в вашей жизни! – уговаривала меня продавщица. – И вы наверняка захотите выглядеть на все сто!
Я заколебалась.
– Хотя бы примерьте, – снова сказала она.
– Хорошо.
Я прошла за ней в примерочную и положила портфель на пол.
– В этом году это одна из наших самых популярных моделей, – приговаривала продавщица, появляясь с платьем моего размера. – Все невесты говорят, что чувствуют себя в нем настоящими принцессами. И большинство покупает.
– А я не куплю, – заверила я ее, выскальзывая из своих джинсов и джемпера. Хорошо, что хоть сообразила сегодня надеть на себя красивое белье, подумала я.
Я глянула на себя в платье.
– Что я вам говорила? – донесся до меня голос продавщицы. – Вы в нем выглядите как принцесса!
Мне хотелось ей сказать, что выглядеть как принцесса – это еще не гарантия счастливого замужества, но я совершенно потеряла дар речи. Платье представляло собой нечто большее, чем простое сочетание разных элементов. Оно составляло единое целое, и носить его – значило самой превратиться в другого человека. Я смотрела на отражение бледной, длинноволосой девушки в зеркале и едва узнавала саму себя. Если я куплю это платье – или сошью что-нибудь подобное, – то Тим просто рухнет у алтаря.
– Платье вам очень идет, – мурлыкала между тем продавщица.
Нет, думала я, на тридцатилетней женщине эти километры шелка будут выглядеть по-дурацки. Но в зеркале отражалась вовсе не тридцатилетняя женщина. В нем я казалась юной и прекрасной.
– Платье для невесты – это очень важная деталь. – Голос продавщицы доносился до меня откуда-то издалека. – Это своеобразное самоутверждение. И такое платье, как это, делает ваше самоутверждение очень веским.
Изабель Мэлон. Вот мое самоутверждение.
– Может быть, для кого-то так оно и есть, только не для меня. Для меня важнее другое.
Продавщица посмотрела на меня с пониманием.
– Если честно, то для меня тоже. – Она фыркнула. – Хотя вы все в нем такие прекрасные!
Мы договорились, что я подумаю и приду к ней в другой день. Снова влезать в джинсы и джемпер казалось чем-то тривиальным, словно с небес я спускалась на землю. Это платье словно вдохнуло в меня новую жизнь. Я быстренько сжевала батончик "Марс" для подкрепления, потом бодро зашагала, невзирая на толпы, на Графтон-стрит и купила там для матери шелковую блузку, для Алисон браслет, для Яна джемпер и для отца оплетенную флягу. Для Питера я купила книгу о собаках, для Джемаймы духи. А себе я купила черные кожаные ботиночки и кожаную куртку.
Мать просто с ума сойдет, когда увидит ботинки и куртку, думала я, стоя в очереди на такси. Она скажет, что надо было дождаться распродаж. Но в период распродаж у меня не будет времени таскаться по магазинам, мне придется морочить себе голову всякими свадебными глупостями. Очередь на такси была огромной. Я постукивала ногами об асфальт и жалела, что на мне нет шапки и перчаток. Свою меховую шапку я ухитрилась потерять, когда возвращалась в Дублин, а перчатки у меня вообще больше двух дней, как правило, не задерживались.
Наконец подъехало такси. Я назвала таксисту адрес родителей. Тим хотел, чтобы я сразу же переехала к нему и, очевидно, был удивлен и даже обижен, когда я сказала, что хочу пока пожить в родительском доме.
– Это потому, что я хочу выйти за тебя замуж, – объяснила я.
– Но я тоже хочу на тебе жениться! – возражал он. – И поэтому хочу, чтобы мы делили с тобой кров.
– Осталось всего восемь недель. Разве ты не можешь подождать восемь недель?
– Дело не в ожидании, – ответил он. – Дело в том, хочешь ли ты быть все время со мной. Как я с тобой. Лично я не хочу, чтобы ты уходила.
– Ты умеешь так красиво говорить! – сказала я, уютно прижимаясь к нему. – Вот за это я тебя и люблю.
Но своего решения я менять не собиралась и очень гордилась своей твердостью.
Такси остановилось около дома. Я вышла и некоторое время смотрела на ожерелья огоньков в Дублинской бухте, трепетно отражавшихся в черной морской воде. Зрелище было одним из преимуществ жизни на побережье. Я так тосковала по нему за границей!
– Тим звонил, – сообщила мне мать, как только я вошла в дом. – Сказал, что встретится с тобой прямо в Чилли-клубе, не заезжая домой.
– Вот педик, – выругалась я.
– Изабель! – строго выговорила мне мать. – Ты же знаешь, что я не люблю такие выражения!
– Извини. – Я постаралась скрасить вырвавшееся у меня слово улыбкой.
На кухне я открыла холодильник и достала кусок сыру.
– Для серьезной еды уже поздно, – выговорила мне мать. – Просто не понимаю, как ты ложишься каждый день спать на полный желудок! У тебя же будет несварение!
– В Мадриде все едят гораздо позже, – сказала я, надкусывая сыр.
– У иностранцев все по-другому. – Она выкладывала на гриль свиные отбивные. – На твою долю сделать одну?
– Нет. Тим собирается сделать мне предпраздничный презент – романтический ужин. Нехорошо, если я не смогу проглотить из него ни крошки. Лучше перекусить бутербродом. Просто чтоб заморить червячка.
– Ты питаешься без всякой системы! – заметила мать. – Вот что сделала с тобой заграница!
– Не будь занудой! – Я поцеловала ее в щеку.
– Ты поможешь мне накрыть на стол?
– Конечно. А ты ждешь гостей?
– Да, представь. Редкий случай в нашем доме.
– В любом доме это сейчас редкость, – сообщила я. – Разве ты не читала? Все сейчас только перекусывают и перехватывают где попало. Дома никто не обедает.
– А в нашем доме всегда будут семейные обеды! – упрямо подчеркнула она, нарезая зелень.
– Учту, когда буду жить в Доннибруке, – сказала я. – Если не справлюсь, то приду за опытом домой.