четыре года старше и просто сногсшибательно красива, с гораздо большей грудью и более выраженными бедрами. Но это была разница между восемнадцатью и четырнадцатью годами. За всю дорогу ее сестра не сказала мне ни слова. Анна была болтушкой, говорила обо всем на свете. Было трудно вставить хоть слово.

Я понял это к тому времени, когда мы проехали почти весь путь до их дома. Она нервничала, очень нервничала. Вот почему она болтала. Я должен был быть очень осторожен. Возможно, мне даже придется отказать ей. Но я буду играть на слух. Это было успешно с Элизабет, Мишель и Мэри.

Я учился читать поведение и задавать правильные вопросы, чтобы получить ответы. Мне нужно было следить за тем, чтобы не давить на Анну слишком сильно и не пытаться убедить ее сделать то, что ей неприятно. Я до сих пор чувствую себя виноватым перед Бекки — я действительно слишком сильно давил на нее. Сегодня я не собирался этого делать.

Мы приехали к ним домой, и ее сестра оставила нас одних в гостиной. Анна приготовила горячий шоколад, и мы просто болтали. Я не собирался делать первый шаг. Это зависело от нее, а она, похоже, не спешила.

Она была практически одного возраста со мной — ее день рождения был через месяц после моего. Она говорила о школе, о своих друзьях и шахматах. Я просто давал ей говорить, отвечал, когда это было уместно, а в остальном получал удовольствие от беседы. Она казалась веселым человеком, с которым можно провести время, но она также казалась заторможенной. Она приготовила еще немного горячего шоколада и включила музыку.

В дверь постучали, вбежала ее сестра и провела парня через комнату в спальню. Они закрыли дверь.

Анна тут же встала и включила музыку, сказав: «Я не хочу их слышать».

Я рассмеялся. Я пробыл там около часа, поэтому решил спросить об игре в шахматы.

«Анна, может, сыграем в шахматы?».

Она встала, выключила музыку.

«Пойдем со мной».

Мы пошли в ее комнату, и я услышал приглушенные звуки из соседней комнаты. Анна сразу же включила музыку, чтобы заглушить звук. Она взяла шахматную доску и положила ее на кровать. Она похлопала по одной стороне, чтобы показать, что я должен сидеть там, затем пошла к своему шкафу и достала несколько пушистых носков. Она надела их и села, скрестив ноги, на кровать по другую сторону доски.

У меня было плохое предчувствие. Она проявляла все признаки нервозности — болтала, тянула время, а потом, когда стало ясно, что мы будем играть, даже не обсудив «ставки», надела еще одежду. Возможно, я ошибаюсь, но я должен был это выяснить.

«Анна, зачем тебе вторая пара носков?».

«Холодные ноги».[17]

Действительно замерзли ноги, или же она «струсила» из-за игры?

Я не собирался повторять ошибку, которую совершил с Бекки. Ни за что, ни за что. Я встал и сказал: «Пойдем, вернемся на диван».

Когда она встала и последовала за мной, я понял, что был прав. Мы сели.

«Слушай, если ты передумала, все в порядке. Я понимаю. Если ты боишься, я тоже понимаю. Если ты просто категорически не хочешь этого делать, просто скажи мне».

На ее лице появилось выражение облегчения.

«Я не уверена. Я была так уверена, когда спрашивала тебя, но теперь, когда ты здесь, я не уверена, совсем не уверена. Часть меня хочет этого. Часть меня не хочет. И мне немного страшно».

Бинго.

«Я думаю об этом каждый день, о том, как это будет, как ты выглядишь и все такое. Почти как будто я немного одержима. Но теперь ты здесь, и я не уверена».

Эта девушка могла болтать без умолку. Мне нужен был способ заставить ее перестать быть одержимой и расслабиться. Шахматы, даже обычные шахматы, сейчас были не в тему. Когда мы ехали к ее дому, я заметил, что в нескольких минутах ходьбы есть Wendy's. Было время обеда, и я предложил пойти туда пообедать. Она согласилась.

Мы оделись и прошли милю до Wendy's. Я заказал двойной чизбургер, большую порцию картошки фри и колу. Она взяла одинарный, большую картошку фри и «Фрости». Она болтала о всякой всячине, и я отпустил ее.

Когда мы закончили есть и она перевела дух, я прервал ее: «Могу я задать тебе вопрос?».

Она кивнула.

«На шахматном матче ты подошла спросить о шутке, которую мы с Дженнифер устроили. Я специально пытался шокировать тебя. Ты покраснела. Я написал свой номер телефона и протянул его тебе. Я видел, что тебе было очень интересно, но ты была смущена. Мой вопрос в том, почему ты позвонила мне?».

Она задумалась на мгновение.

«Потому что мне было любопытно. Мне было интересно, действительно ли ты делаешь такие вещи, или ты просто дразнишься. Я спросила сестру, и она решила, что, поскольку тебе всего четырнадцать, это просто болтовня, что ты никогда не занимался подобными вещами. Она сказала, что, скорее всего, ты девственник и просто много болтаешь».

Анна действительно умела набирать обороты, когда говорила.

«Я не была уверена, но то, что она сказала, похоже, было верно. Но мне было любопытно. Я хотела знать, правда ли это. Это звучало круто и страшно. Это как секс — вроде бы круто, но в то же время страшно».

У меня снова были видения Бекки. Но на этот раз я говорил об этом заранее. Я решил, что в худшем случае у меня будет новый друг, и это нормально.

«Когда ты пришел сегодня, мне было интересно, что ты будешь делать. Я старалась оттянуть как можно дольше. Ты был так мил. Когда ты, наконец, спросил про игру в шахматы, я подумала, что ты действительно это имеешь в виду. Поэтому я надела дополнительные носки. Еще я надела футболку под рубашку».

Я засмеялся и сказал: «Глубокая оборона, наверное».

Я знал этот термин, играя в военные игры и читая много описаний сражений.

Она посмотрела на меня и сказала: «Ты не сердишься?».

«Нет, конечно, нет. Тут не на что злиться. Ты не должна делать то, чего не хочешь, и я не собираюсь заставлять тебя делать это».

Она только весело посмотрела на меня.

«Моя сестра сказала, что парни готовы на все, чтобы раздеть девушку».

Я улыбнулся и сказал: «Очень верно. Я сделаю все. Все, что ты попросишь. Но, честно говоря, я не хочу манипулировать тобой. Если мы просто проведем день за разговорами, я не против. Если мы