сыграем в шахматы, тоже хорошо. Это не обязательно должны быть призы или раздевание».

Она усмехнулась и выглядела облегченной. Мне нужно было убедиться, что она получила полную картину того, что я имел в виду. Я не хотел, чтобы она думала, что ее отвергают, или что я не заинтересован в этом.

«И если ты решишь, что хочешь сыграть в «шахматы на раздевание», мы можем это сделать. Без призов. Если тебе нужны призы в виде минета или лизания киски, мы можем сделать и это. Это может даже привести к настоящему сексу, но только если ты этого хочешь, и только когда ты этого захочешь. Решай сама. Если не сегодня, то это прекрасно. Если никогда, тоже хорошо».

Теперь она стала ярко-красной, как на шахматной встрече.

Она встала и сказала: «Давай пройдемся до моего дома».

Обратная дорога была спокойной. Никаких рукопожатий или чего-то подобного. Она была погружена в свои мысли. Я позволил ей подумать. Если я хочу увидеть ее голой, а я хотел этого, она должна была решить это сама. Я сказал свое слово. Я не собирался давить, дразнить или что-то в этом роде. Что бы ни случилось, это будет на ее условиях и в ее время. Это будет моим правилом с этого момента. Я не хотел повторения ситуации, как это было с Бекки.

Мы вернулись к ней домой, и она приготовила горячий чай. Обычно я не пью чай, но этот был довольно вкусным. Что-то, что ее родители привезли из Англии. Мы стояли на кухне и потягивали чай из кружек. Из спальни вышла ее сестра в коротком халатике. Я заметил, что у нее очень красивые ноги.

Она посмотрела на Анну и закатила глаза, а потом пошла в ванную. Когда она закончила и вернулась в свою комнату, я спросил Анну, о чем это было.

«Сегодня утром по дороге к твоему дому Джина сказала мне, что надеется, что она права, что ты просто болтаешь, потому что она знает меня достаточно хорошо, что я никогда бы так не сделала, и ты можешь рассердиться. Думаю, теперь она думает, что была права в любом случае — что ты просто болтаешь или что я не стану этого делать».

Я не собирался мириться с подобным дерьмом.

«Анна. Кого волнует, что думает твоя сестра? Ты делаешь то, что хочешь, она делает то, что хочет. Пусть она дразнит тебя. Просто не обращай внимания. Она перестанет».

Анна не поверила.

«Нет, она просто расскажет своим друзьям в школе о своей младшей сестре, которая боялась позволить парню увидеть ее голой. Что ее младшая сестра боится секса».

У меня была половина мысли пойти и постучать в дверь ее сестры и сказать ей, какая она дура. Я мог бы даже вставить реплику о том, что доставил девушке девять оргазмов и трахался с ней 30 минут подряд, и спросить, может ли ее парень сделать это. Но это ничего не решило бы, и, скорее всего, меня бы избили, так как я думал, что ему 18 или 19 лет.

«Анна. Послушай. Не позволяй ей делать это с тобой. Она заставляет тебя делать то, чего ты не хочешь».

Это звучало очень похоже на Элизабет и Мишель.

Анна остановила меня.

«Я хочу сделать это. Я просто боюсь. И нервничаю».

«Пойдем, сядем и поговорим еще».

Когда я вернулся к дивану, она сказала: «Может, мы поговорим в моей комнате?».

«Ты думаешь, это хорошая идея?»

Она схватила меня за руку и потащила туда. Затем она закрыла дверь, заперла ее и включила музыку. Я стоял в углу, как можно дальше от нее. Я боялся, что она сделает какую-нибудь глупость.

Анна запрыгнула на кровать и села, скрестив ноги. Она указала на письменный стол и сказала, что я могу сесть на стул, если хочу. Мне показалось, что в данный момент это гораздо лучшая идея, чем кровать. Я сел.

«Я хочу поговорить здесь, потому что тогда она подумает, что я что-то делаю. Я могу просто сказать, что не буду об этом говорить, но было весело, или здорово, или что угодно, и что мы все сделали. Она не будет тебя спрашивать или говорить с тобой, так что тебе не придется врать».

Мне было интересно, купится ли на это ее сестра, но это могло сработать.

Она спросила меня о том, когда я действительно играл в шахматы на раздевание, и я рассказал ей. И я сказал ей, что два раза секса вообще не было. В другой раз все пошло «до конца», потому что девушка хотела поменять приз на секс.

Она задохнулась и сказала «Мэри?».

Я сказал ей, что не могу сказать, потому что я не говорю о таких вещах. Но мы оба знали, что Анна была права.

Она спросила меня о сексе — занимался ли я им больше одного раза?

«Несколько раз подряд?» — сказал я язвительно.

Она высунула язык. Я должен был сказать это, но я изменил это — «Мой обычный ответ на это — «Не делай этого, если не планируешь использовать это», но в данном случае, я позволю себе это».

Она засмеялась, и я понял, что все сделал правильно.

«Серьезно, ты как будто делал это много раз? Ты все сделал?»

На этот вопрос я ответил осторожно: «Да, много раз. Что касается «всего», я знаю, что ты имеешь в виду, и да, делал».

Она сделала паузу, затем сказала: «Нет. Я хочу, как я уже сказала, но я боюсь. Будет ли это больно? Будет ли мне приятно? Буду ли я знать, что делать? Сделаю ли я все правильно?»

Это звучало точно как Мишель. Как Бекки. Черт возьми, как мысли в моей голове, когда я был с Дженни.

«Анна, притормози. Давай поговорим. У тебя есть парень?»

«Ну, нет, у меня нет парня. Мама разрешила мне ходить на настоящие свидания, когда мне исполнилось четырнадцать лет несколько месяцев назад. До этого мне разрешалось ходить на свидания с группой или на школьные танцы и тому подобное. На данный момент я встречалась с тремя парнями. Я немного целовалась, ну, знаешь, целовалась с одним из них».

«Тебе понравилось?»

«Да, это было весело. Но я немного испугалась своих чувств и боялась, что парень попытается сделать слишком много. Он не пытался, но я нервничала. А ты нервничал в первый раз?»

Я кивнул и ответил: «Да, очень. Я дрожал как лист и понятия не