– Кто ты?.. – нахмурился обескураженный Берти.

– Да, кто ты?! – подхватила Лади и отшатнулась, когда пришелец громко и слегка визгливо расхихикался.

– Кто я?! Я кто?! Серьезно?! Тиссу де Винтервилль спросите, еретики! Хотя нет, лучше не спрашивайте. Она вас убьет за то, что челом она бьет, а свиданки со мной вам падают. Нехорошо, нет, совсем нес-пра-вед-ли-во! Хотя вы имеете честь лицезреть всего лишь одну мою двухсотую часть – даже на приличную плотность материала не хватило, ну что ж такое-то, – так что, возможно, вы будете прощены. Извините, что я к вам кусочком явился: я занят слегка, понимаете? Но, кстати, Голден-Халла! Читаю твои мысли и ужасаюсь. Ты нос-то не вешай: все только начинается! Ну и душа пусть не грустит: еще влюбишься в кого-нибудь тебе подходящего. Гарантирую, обещаю, угрожаю и устрашаю! И вообще: я это мало кому говорю, но ты все делаешь правильно. Вот прям смотрю и любуюсь. Так держать! Не сдавайся! Вперед и вперед! Только радоваться не забывай, а то без радости жизнь в принципе не имеет смысла. А про тебя, малыш мой белокурый, и говорить нечего: ну сорвала джекпот! Ну вообще! Всем бы такой удачи и жизнелюбия! Не растеряй! Чмоки!

Чужак стремительно бросился вперед и неожиданно тяжелой ладонью надавил на лоб Берти, а потом – Ладиславе. Не успели они что-то сказать на сей счет, как чужак… исчез. Вместе с книгой, зажатой под мышкой.

В библиотеке воцарилось долгое, густое молчание. За окном пела птичка. Под окном чертыхался Хьюго-артефактор, вновь спускающийся по плющу и застрявший ногой в лозе.

Ладислава Найт перевела изумленный взгляд на Берти. Потом откашлялась и медленно протянула:

– А вы не сочтете меня больной на всю голову, мастер Берти, если я предположу, что это был… э-э-э… дух одного из наших богов-хранителей?..

– Не сочту, – задумчиво отозвался Голден-Халла. – Учитывая его комментарии про еретиков, чтение мыслей и общий, хм, карточный колорит произошедшего, у меня ровно такой же вывод.

– Немного безумный, да?..

– Немного?! Это ты деликатно выразилась, – сыщик, поколебавшись, захлопнул тайник в колонне.

Они переглянулись.

И вдруг поняли, что не помнят, как тут оказались. И зачем. И что, собственно, сейчас происходило.

Но самое интересное, что эта мысль не вызывала ни малейшего беспокойства – ум просто соскальзывал с нее, переключаясь на иные объекты.

– Мне пора собирать саквояж, – наконец улыбнулся Берти.

У него было парадоксальное ощущение, будто он узнал что-то важное и хорошее от того, чьему мнению он доверяет.

Будто сама вселенная его поддержала: ты молодец. Мы все молодцы. Мир вообще добр. Все будет.

Приятно, что ни говори!

* * *

Когда Ладислава зашла в комнату Фрэнсиса, близнец поднялся ей навстречу:

– Судя по твоему лицу, ловкокрабсы не сдались живыми.

Лади только развела руками.

– Я хочу проводить завтра мастера Берти и доктора Моргана на корабль. Ты не против?

– Правильно, надо убедиться, что они точно уплыли, – фыркнул близнец.

Найт закатила глаза.

– Давай убедимся в полете? Хотя бы до Невервайла сопроводим… – невинно предложила она, косясь в зеркало.

– Утром? Все увидят.

– На рассвете обещают жуткий туман. И я могу побрызгать тебя какой-нибудь штукой, чтоб не отблескивал.

Фрэнсис возмущенно отказался от последней идеи. Потом покачал головой:

– А знаешь, я все-таки рад, что теперь демон – это не отдельное существо, а часть меня. Иначе я бы точно ревновал.

– Учитывая, какие вещи он иногда пишет мне на песке, он все еще отдельный. Ты таких стихов не сочиняешь.

– Может, это мое подсознание?

– Демон, слышишь? – Найт шутливо постучала Фрэнсиса по груди. – Тут твое очевидное существование отрицают. Опять! Фрэнс, ты точно острову сердце отдал, а не мозг?

– Мозг? Какой мозг? – намеренно удивленно заморгал близнец.

Найт поцеловала его в макушку, чтобы показать, где у людей обычно находится этот полезный объект.

Демон в зеркале сокрушенно покачал головой. Дорогие дураки. А потом вздохнул и поуютнее свернулся в своем золотом сердце, ровно бьющемся в груди близнеца. Это хорошее сердце. Хор-р-р-рошее. Точно не хуже прежнего. И как здорово, что хозяин никому, кроме Лади, не рассказал, что они с демоном все еще вместе.

Зачем беспокоить Тиссу, господина Ноа и других?

Для них нет демона – нет проблемы.

* * *

…Берти Голден-Халла облокотился о шершавый борт корабля и помахал рукой в сторону земли, давно растаявшей не то чтобы на горизонте, но в белом тумане, заволокшем рассветное море.

Остров Этерны. Настоящий край света.

Прощай.

Золотистый пес Арчи, сидевший у сыщика на руках, подставил мокрый нос ветру и весело трепыхал ушами. Рядом по бортику важно вышагивал ворон. Морган Гарвус спал на деревянном шезлонге, укутанный теплым одеялом до самого носа.

– Гав! – вдруг звонко сказал Арчи. – Гав-гав-гав!

– Пес! Ты меня оглушаешь! – Берти, повинуясь собачьему энтузиазму вкупе с неожиданным карканьем Кори, задрал голову.

На мгновение ему послышался девичий вскрик: «Ой! Набирай высоту, живо!» Сыщик пристально сощурился, но не смог ничего разглядеть в молочной белизне тумана. Зато потом увидел нечто, блеснувшее на палубе. Молча поднял и, покатав острое золотое перо на ладони, подмигнул все светлеющим небесам.

– А я знал, Арчи! – улыбнулся Голден-Халла. – «У кого-то теперь золотое сердце, ишь!» – как сказал бы Хлестовски. Потому что сердце демона туда бы не встало. Нам же объяснили: запчасть должна быть из рода людей.

– Гав? – пес в волнении поднял уши.

– Да нет, он точно ее не съест. Два месяца ведь продержался, – успокоил Берти. – Да и вообще, это всего лишь мышца. В остальном парень все еще человек… Я надеюсь.

– Гав! – понадеялся также пес.

Они еще немного постояли на палубе, а потом пошли в каюту. Вскоре над морем разнеслась изумительная музыка – играли на виолончели.

День обещал быть чудесным.

Жизнь – тем более.

Некоторые черновые заметки Дахху из Дома Смеющихся

Жадность настоящих ученых – донельзя страшная штука, опасный преступник, нападающий на ученого исподтишка и обязательно ночью, пока за окном улыбчиво светит луна.

Недавно такому безжалостному нападению подвергся некто Дахху из Дома Смеющихся – шолоховец, лекарь, энциклопедист.

В ходе одной из уютных домашних вечеринок, проводимых некой Тинави, вышеозначенный господин вдруг почувствовал прилив вдохновения.