лейтенант зашагал по гравию, хрустя подошвами новеньких ботинок. Ветер хлестал по лицу. Но д’Агоста тепло оделся, и в запасе у него было еще семь часов до темноты.

Первую милю тропа шла по твердой почве, вдоль невысокого отрога, вдававшегося в болота. Лейтенант шагал, глубоко дыша, удивленный и обрадованный тем, что хлопоты и суета последних дней вовсе не обессилили его, а, напротив, сделали сильнее, несмотря на усталость и боль. Тропа неплохая, вдоль нее — вкопанные гранитные брусья. Торчат, будто копья из земли, указывая дорогу.

В глубине болот тропа стала менее заметной, но каирны виднелись отчетливо, за сотни ярдов. У каждого лейтенант останавливался, высматривал следующий и лишь затем шел дальше. Хотя местность казалась равнинной, д’Агоста скоро понял: здесь полно покатых холмов и ложбин, дорогу и ориентиры потерять нетрудно, а вот прокладывать курс напрямик едва ли возможно.

К одиннадцати часам тропа начала очень полого спускаться вниз, к настоящему болоту, зыбкому и топкому. Справа вдали рисовалась темная линия. Судя по карте — граница низины Иниш. Ветер улегся, в безветрии над ложбинами и впадинами заклубился туман, щупальца его потянулись над темными топями. Небо почернело, собрались тучи.

Лейтенант посмотрел вверх и выругался. Опять эта чертова шотландская морось.

Он упорно шагал вперед. Внезапно тишину разорвал мощный порыв ветра. Приближение его д’Агоста ощутил заранее: над болотами прокатился гул, вереск впереди прильнул к земле — и вот ветер затряс полами лейтенантского плаща, дернул за шляпу, норовя унести. На землю обрушились тяжелые капли настоящего ливня. Скопившийся в низинах туман, казалось, прыгнул к небу и превратился в несущиеся облака, — а может, свинцовое небо упало на топи?

Д’Агоста взглянул на часы: полдень.

Он присел отдохнуть на камень. Больше указателей нигде не было, но, похоже, он прошел мили три. Должно быть, до Глимсхолма еще с милю. Лейтенант осмотрелся: впереди ничего похожего на строения. Прилетел новый порыв, хлестнул дождем по щекам.

Вот же безобразник!

Лейтенант встал, развернул карту. Бесполезно: никаких ориентиров не видно, свое положение не определишь.

И как здесь могут жить люди? Живущие здесь не просто безумны — они законченные, кошмарные психи. Идти к их обиталищу было лютой глупостью. Шанс Пендергаста добраться до них — чистый ноль.

Ливень бил по земле, ровный и плотный. Смерклось до того, что день стал похожим на ночь. Тропинка была уже не столь заметной, сбоку подступили черные мочажины, тропка временами шла по гати либо по уложенным в ряд плоским камням. Среди тумана, дождя и темени отыскать следующий каирн оказывалось все труднее. Д’Агоста подолгу вглядывался в сумрак, высматривая торчащие камни.

Сколько еще осталось? Он проверил время: половина первого. Уже два с половиной часа он в пути. Коттедж безумных стариков должен быть рядом. Но впереди сквозь дождь и туман виднелось лишь серое унылое болото.

Здорово было бы застать стариков дома, чтобы и камин растопленный, и горячий кофе или хотя бы чай. Стало холодно, влага потихоньку пробиралась в одежду. Все же зря он пошел: к боли в ране добавилась острая стреляющая боль в ноге. Может, передохнуть снова? Но нет, лучше не задерживаться, ведь цель близка. Сидя неподвижно под дождем, закоченеешь.

Д’Агоста остановился в недоумении. Тропа уперлась в озерцо булькающей грязи. Он осмотрелся: где же каирны? Не видать. Проклятье, он отвлекся и перестал следить за дорогой. Д’Агоста обернулся, высматривая тропинку позади. Но теперь она и тропинкой не казалась, всего лишь череда небольших ложбин между кочками. Д’Агоста попытался вернуться — и уперся в развилку. Тропы расходились в стороны, на твердой почве следов не видно, только лужицы от дождя. Он присмотрелся, отыскивая торчащий гранитный брус, — ничего. Куда ни глянь, серая топь и клочья тумана.

Лейтенант сделал глубокий вдох. Так, спокойно. Каирны всего в паре сотен ярдов друг от друга. Отсюда до ближайшего не больше ста ярдов. Нужно не торопясь, осторожно вернуться к нему. И без паники!

Д’Агоста шагнул на правую тропинку и медленно двинулся вперед, то и дело останавливаясь и оглядывая местность. Через полсотни ярдов понял: тропа не та, иначе бы он уже увидел гранитный брус. Отлично, значит, другая тропа — верная.

Он пошел назад, но отчего-то не нашел развилку через полсотни ярдов. Наверное, неправильно оценил расстояние. Прошел еще немного — и уперся в очередную мочажину.

Д’Агоста остановился, перевел дыхание. Ладно, он заблудился. Но это не страшно. Вряд ли отсюда до каирна больше сотни-другой ярдов. Нужно осмотреться как следует и не двигаться с места, пока не станет ясно, где он находится и куда идти.

Ливень хлестал вовсю. Меж лопаток пробирался неторопливый холодный ручеек. Стараясь не обращать на это внимания, лейтенант оценил обстановку. Он находился в чашеобразной низине. Горизонт со всех сторон был примерно в миле, но точнее определить было трудно из-за тумана, который постоянно перемещался. Д’Агоста вынул карту — и снова запихал в карман. Какой сейчас от нее прок? А компас он взять не додумался, вот досада! Д’Агоста посмотрел на часы: половина второго. До настоящих сумерек три часа.

— Черт! — проговорил он громко и повторил еще громче: — Ч-черт!

От этого стало немного лучше. Он выбрал направление и всмотрелся в ту сторону. Ага, вот и вертикальная черточка среди плывущего тумана, наверняка каирн.

Д’Агоста пошел к нему, ступая с одного засыпанного камешками участка на другой. Но промоины и мочажины упорно загораживали путь. Приходилось сворачивать то влево, то вправо, а то и вовсе возвращаться. В конце концов он понял, что застрял на длинном извилистом острове посреди трясины. Господи боже, да ведь этот дурацкий гранитный брус ясно виден всего в двухстах ярдах!

Он вышел к месту, где мочажина делалась узкой, и заметил тропинку с другой стороны, песчаную извилистую полоску, ведущую к ориентиру. Фу ты, наконец-то! Д’Агоста попробовал отыскать переправу через топь и немного погодя обнаружил место, где через трясину шла череда кочек. Они находились на небольшом расстоянии друг от друга, и можно было прошагать по ним. Сделав глубокий вдох, полицейский поставил ногу на первую кочку, надавил на нее — кажется, надежно — и перенес на ногу вес тела. Затем ступил на следующую кочку и так, шаг за шагом, пересек большую часть трясины. Черная грязь, потревоженная вибрацией от шагов, хлюпала у ног, иногда пузырилась, выпуская болотный газ.

Оставалось пройти немного, когда потребовалось сделать особенно широкий шаг. Д’Агоста ступил на кочку, оттолкнулся другой ногой — и потерял равновесие. Невольно издав вопль, он попытался перепрыгнуть через узкую полоску топи к желанному берегу, но