мы смеялись и обменивались какими-то шутками. Представь себе, что будет, если я сегодня надумаю приехать с Жозефиной ночью погулять на Чистых прудах! Ад и Израиль! Президент решил пообщаться с народом.

Девушка с медовыми глазами пристально смотрела на него. В этих прекрасных глазах отражалась куча вопросов, которые она хотела бы задать, но пока не решалась.

– И как-то вдруг выяснилось, что вокруг меня почти не осталось людей, для которых я – «ты» и просто Джордж, – продолжал хозяин коттеджа. – Ты станешь одной из них, Санни?

– Я попробую. Но это трудно. Тем более вот так сразу... Помоги мне!

Она обхватила его руку своими. Нежные, тонкие пальцы… – Обязательно!

– А что надо для этого делать? Чтобы сразу перейти на «ты» с президентом?

– Чёрт его знает... Последний, кто это сделал за несколько минут после первого знакомства, был Сашка Городецкий. Певец такой. Ты, наверное, слышала? Александр Борисыч Городецкий.

– Да, слышала. Папа сначала его любил, а потом перестал.

– А чем Сашка твоему батюшке не угодил?

Санни опустила взгляд.

– Всё понял, извини, Санни. Вопрос снимается. Лучше попробую ответить на твой. Как так получилось, что я Сашку сначала вообще не знал, а через несколько минут после знакомства мы сразу перешли на «ты». Если совсем коротко – он, не зная меня лично, каким-то невероятным образом сумел понять, что я чувствовал, и написал об этом песню. Будет желание – послушай как-нибудь.

Александр Городецкий, «Баллада об уставшем карауле».

Яркое воспоминание, ничего не скажешь.

Это был декабрь девяносто третьего. Референдум по конституции уже прошёл, страна окончательно стала Северной Федерацией. В тот вечер ему тоже просто хотелось отдохнуть. Вечером он отправился инкогнито погулять по городу. Проходил мимо какого-то концертного зала. Афиша. Александр Городецкий, программа «Золотое старьё». Не то чтобы Джордж сильно увлекался роком, но имя исполнителя было на слуху. Александр Городецкий и группа «Скоморохи». Во времена, когда Джордж переходил от юности к молодости, они пели что-то такое задорное; по текстам – скорее из фольклора, по музыке – бодрый западный рок.

Концерт полчаса как начался, но это даже и лучше. Администратор, получив строгое указание не разглашать личность гостя, быстро нашёл свободное местечко в партере. В зале была темнота; человек, сидевший на соседнем кресле, так и не понял, кто сел с ним рядом.

Минут сорок золотого старья. Да, в основном те самые песни его молодости. «Я другую изберу себе милую, сарафан я ей сошью ала бархата!» – и это всё в рок-обработке.

– Дайте свет побольше, а то я людей не вижу! – заявил певец. Свет прибавили, Городецкий оглядел зал, но так, мельком. Отпил воды, продолжил речь. – А сейчас я вам хочу спеть новую песню. В основном текст написан в октябре, потом были какие-то доработки. Вообще меня потрясло то, что случилось буквально в течение одних суток. Я не знаю, куда нас всех в конце концов приведёт охранник, и охранник он или конвоир, но... Получилось так, как получилось. «Баллада об уставшем карауле»!

Закрыты ворота. И Бог, и бес Не в силах поднять засов. Последний пост перед входом в лес, Слюнявые морды псов.

Устал караул. Но никто не звал Его нести этот крест. И я вздохнул, потому что знал – Караул не из этих мест.

Его дома ждут и вторую весну Наливают стакан у пустого стула. Но пост его – тут, и судьба его – тут, И никак нам нельзя без караула!

Но никто не кричал ему «караул!» И никто не просил спасать очаг, Но в ухо дьявол ему шепнул:

«Иди!» – это дьявол ему шепнул; «Убей!» – это дьявол ему шепнул И трубку всадил в рычаг.

Да уж... Сходил на концерт, чтобы отдохнуть.

Далее в песне следовал проигрыш, во время которого исполнитель решил глянуть в зал. И вздрогнул. Свет действительно прибавили, зрителей было видно. Они встретились глазами – певец Александр Городецкий со сцены и зритель, сидевший в партере на крайнем кресле от прохода. Но... Со сцены уйти нельзя.

И год пройдёт, и десять пройдёт,

И он ляжет спать, постаревший и высохший.

И во сне к нему подойдёт

Мальчик, отца под танком увидевший…

И время придёт, и ответит тот, Кто послал тебя в этот бой.

И кто с тобой, и кто не с тобой – Всё равно до конца с тобой!

Бурные аплодисменты в зале.

– Антракт! – объявил исполнитель и быстро проследовал за кулисы. А народ ломанулся в буфет. Никто не обратил внимания на человека, поднявшегося с крайнего кресла и направившегося в сторону сцены.

В гримёрке певец вытирался полотенцем. В углу валялась его рубашка, промокшая до нитки. «Пи.дец!» – успел выдохнуть Городецкий прежде, чем отворилась дверь, и на пороге появился герой его произведения. Сказать, что музыканты, обретавшиеся там же, были в а.уе – не сказать ничего. Полная немота.

– Ты прорицатель? – абсолютно серьёзно спросил Джордж.

– Я спел то, что увидел. Сначала в девяносто первом, потом в октябре.

– И что ты увидел?

– Вот это всё... Бойня, кровища... Это не твоё. Это был не ты, а кто-то другой. Тебе надо было резать деревянные игрушки, а не людей.

Городецкий явно был шокирован и нёс то, что у него было на уме. И, уже проговорившись, кажется, понял, что это не сон. Это реальность. Его лирический герой сидел в его гримёрке напротив автора, и он не призрак. Он – глава этого государства, два месяца тому назад утопивший центр этого города в крови.

Какой-то музыкант трясущимися руками протягивал певцу сухую рубашку.

– Дай нам выпить! – обратился к нему Джордж. Музыкант кивнул, полез в шкафчик в углу, вытащил оттуда бутылку белого вина. Вопросительно посмотрел – подойдёт? Президент кивнул.

А хозяин гримёрки…

Городецкий сидел, свесив голову на грудь. Всё уже сказано, что-то прибавлять или оправдываться бессмысленно.

Музыкант подал бутылку и два стакана. Начал разливать дрожащей рукой, забрызгал стол, но налил.

– Это лучшее, что ты написал! – произнёс гость и подвинул к Городецкому один из стаканов. – Поэтому давай выпьем. Брудершафт. Я давно перестал верить в случайности. Я не