Анна удивилась: что за игра велась за закрытыми дверями зала Совета?

— Для меня это новость. Я бы, скорее, решила, что они говорили о содействии Клеве. С прошлого октября, как вы знаете, мой брат сильно нуждается в помощи короля Генриха.

Анна провела в тревоге не один месяц, после того как узнала, что император разбил войска Вильгельма и наконец захватил вожделенный Гелдерн. Союзник Вильгельма, король Франциск, не смог прийти на подмогу, потому что сражался с армией императора в Италии. Анна боялась за родных и за своего сына. Что, если император не удовольствуется Гелдерном?

— Будем надеяться, король Генрих сможет послать помощь, миледи. Это весьма благородно с вашей стороны — ставить интересы брата выше своих собственных.

— Интересы моего брата — мои интересы, — ответила Анна. — Они для меня важнее всех прочих соображений.

На третий день визита Анны ко двору Генрих послал за ней и принял ее в своей личной галерее. День был дождливый, они некоторое время походили взад-вперед, Анна опиралась на руку короля.

— Простите, что не смог встретиться с вами раньше. Меня осаждали дела и просители. От них никогда не отделаться. — Генрих печально улыбнулся. — И у меня болела голова.

— Надеюсь, вам теперь лучше.

— Намного. Всему виной внимательное чтение официальных бумаг. Приходится засиживаться допоздна, а я теперь уже не так хорошо вижу при свете свечей, как раньше.

— Может быть, вашей милости нужны новые очки, — предположила Анна. — Это ослабит головные боли.

— Я подумаю об этом.

— Кажется, ваша милость чувствует себя бодрее, чем при последней нашей встрече.

Генрих усмехнулся:

— Намного бодрее. И я выдам вам секрет, зная, что могу на вас положиться и вы его сохраните. Есть одна дама… — Он выжидательно смотрел на Анну.

— Я так рада за вашу милость! — с абсолютной искренностью ответила та. — Могу я спросить, кто она?

— Леди Латимер. Думаю, вы с ней не знакомы. Она редко бывает при дворе.

Анна постаралась не выдать своего смятения. Ей была известна леди Латимер, которая приходилась сестрой миссис Герберт, одной из ее прежних фрейлин. Внутри вспыхнуло возмущение. До сих пор Анна не осознавала, насколько сильно манила ее идея снова стать королевой, вопреки всему, что являла реальность. Ей было лестно знать, что люди все еще надеются на ее восстановление на троне. Теперь, поняв, что король обратил взор на женщину невысокого ранга, сестра которой когда-то находилась у нее в услужении, Анна почувствовала себя униженной. Кэтрин Говард, по крайней мере, происходила из старинного дворянского рода!

— Ее брат — начальник моего почетного эскорта, — говорил меж тем Генрих. — Она навещает его время от времени и иногда исполняет обязанности придворной дамы при леди Марии. В январе она приезжала вместе с Марией ко двору, и тогда я увидел в ней то, что смогу полюбить. Но ее муж умер совсем недавно, так что пока мне нужно проявлять осторожность.

— И она отвечает на чувства вашей милости? — Анна аккуратно подбирала слова.

Судя по всему, эта вдовушка могла быть любовницей Генриха, хотя, учитывая необъятные размеры Генриха и его растущую немощь, которая сегодня поразила ее после долгой разлуки, Анна сомневалась, что он чем-то способен заинтересовать женщину в постели.

— Мне хочется так думать, — ответил он. — Она любила своего мужа, хотя тот долго болел, так что ей приходилось быть скорее сиделкой, чем женой. Я даю ей время на траур.

— Надеюсь, ваша милость обретет истинное счастье, — выдавила из себя Анна.

— Анна, вы не проболтаетесь? Я не знаю, найдут ли отклик мои ухаживания. — Генрих говорил как нетерпеливый юный влюбленный.

— Конечно, сир. Я никому не скажу об этом.

Неужели он сомневался, не останутся ли его ухаживания без ответа? Он же король!

— Как дела у леди Марии? — спросила Анна, не желая продолжать беседу о леди Латимер. Она чувствовала себя униженной, оскорбленной…

— Мария в добром здравии, и на нее большой спрос как на крестную мать. Так она сказала.

Анна подумала: как грустно, что Мария, которой уже двадцать семь, до сих пор сама не стала матерью. Иногда она не могла понять, из каких соображений исходит Генрих. Хоть и незаконнорожденная, но Мария была его дочерью. И тем не менее ее до сих пор не выдали замуж, и она растрачивает свой материнский инстинкт на чужих детей.

— Мне бы хотелось повидаться с ней, — сказала Анна.

— Вы можете встретиться с Марией, когда захотите, Анна, с моего благословения.

— Тогда я приглашу ее в Ричмонд. Благодарю вас, сир. Мне будет очень приятно ее общество.

Анна вернулась в Ричмонд и провела там две недели, когда в ее личных покоях вдруг появился Отто, радостно размахивая каким-то письмом.

— Миледи, я получил прекрасные новости из Клеве, от своего отца! Ваш брат разбил войско императора у Ситтарда!

— О, какая радость! — Анна в восторге вскочила на ноги. — Лучшей новости вы не могли мне сообщить!

Глаза их встретились. Во взгляде Отто светились любовь и желание. У Анны в приливе ликования возникло искушение дать ему какой-то знак, что его чувства не безответны. Хотя ему, наверное, это и без того было ясно. Анне потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы никак не поощрить своего воздыхателя. Однако известия он принес восхитительные, и это дало повод для торжества. Немецкие слуги Анны обнимались и поздравляли друг друга, тем временем сама она приказала подать вина, и они вместе выпили за победу Вильгельма. Дай Бог, чтобы император теперь отступил и оставил Клеве в покое.

С наступлением лета Анна со свитой отправилась в Блетчингли, где ей снова пришлось терпеть невыносимую заносчивость Томаса Кавардена. На этот раз он с удовольствием сообщил своей госпоже, что той предстоит стать почетной гостьей на празднике, который он устраивает в Хекстолле. И разумеется, она не могла отказаться, ведь хозяин с таким бахвальством рассказал, как хлопотали ради нее он и его жена.

О своей женитьбе упомянуть особо Каварден не посчитал нужным. Конечно, он не был обязан это делать, но так требовала простая вежливость. Его молодая жена Элизабет оказалась полной противоположностью своего супруга: милая, скромная женщина из хорошей семьи, которая, казалось, слушалась каждого слова мужа, все время оставалась в его тени и была довольна этим. Она очень понравилась Анне, но редко вступала в разговор за столом, и приказания слугам тоже резко отдавал сам Каварден.

Заметив на главном столе, за которым управляющий восседал на почетном месте по правую руку от своей хозяйки, несколько предметов немецкой посуды, привезенной из Клеве, Анна расстроилась. В последний раз она видела эти вещи в буфете своего дома по соседству.

От сэра Томаса не укрылся ее взгляд.