— Ваша милость слышали о леди Латимер? — спросила Анна, ей было не удержаться.

— Да. — Мария помолчала. — Полагаю, вам известно, что мой отец сблизился с ней.

— Я слышала разговоры об этом и о том, что она служит вам.

— Служит, и она мне нравится. Это очень умная женщина, милая и сердечная. Вероятно, она подойдет моему отцу.

Очевидно, Мария ничего не знала о религиозных взглядах леди Латимер.

— Значит, они поженятся?

— Так говорят, хотя сам он ничего мне не сказал. А что, вы разочарованы, Анна? Я слышала спекуляции о том, что вы снова станете королевой.

Анна заставила себя улыбнуться:

— Вовсе нет. Я люблю короля всем сердцем, но уже давно знаю, что он никогда не возьмет меня назад. Наш брак был расторгнут на законных основаниях, и ничего не изменилось. Я хочу лишь остаться ему другом. Он сделал мне много хорошего, вы знаете.

— Знаю, и еще мне известно, что он тоже ценит вашу дружбу. Он называет вас своей любимой сестрой. — У Марии закончилась нитка, и она начала вдевать в иглу новую. — Думаю, нам не стоит беспокоиться, что леди Латимер превратится в новую Кэтрин Говард.

— Но все же я чувствую, у вашей милости есть какие-то возражения против женитьбы на ней короля? — осмелилась спросить Анна.

— Я слышала сплетни от своих дам, что она любит сэра Томаса Сеймура, брата королевы Джейн. Он красавец. — В голосе Марии звучала зависть.

— И к тому же, говорят, донельзя самоуверен, — сказала Анна. Сеймур, по общему мнению, был тот еще плут. — Если слухи верны, тогда леди Латимер попала в трудную ситуацию. Ведь если король предложит ей супружество, она не посмеет ему отказать.

— Думаю, она очень несчастна, но слишком предана королю и осмотрительна, чтобы признаваться в этом. Никак не выдает своих чувств и никогда не упоминает моего отца.

— Значит, вы тревожитесь, как бы сэр Томас Сеймур не доставил ей неприятностей?

— Да. — Мария выглядела расстроенной. — Он может скомпрометировать ее. Болтливости ему не занимать, такой уж у него характер.

Анна могла бы упомянуть кое о чем более серьезном, что могло бы стать проблемой для леди Латимер.

— Ну, будем надеяться, она даст ему отставку мягко, но твердо, если события будут развиваться, — сказала она.

— Если, — добавила Мария.

Глаза Генриха наполнились слезами, когда он целовал свою невесту. Все, кто собрался в праздничной молельне королевы в этот жаркий июльский день, зааплодировали, включая архиепископа Кранмера, который проводил церемонию.

Анна шла рядом с Маргарет Дуглас, главной подружкой невесты, пока Генрих вел новую королеву Екатерину сквозь ряды гостей на галерею, где столпились жадные до зрелищ придворные. Генрих сам попросил Анну присутствовать на свадьбе. Это была большая честь, учитывая, сколь немногие могли уместиться в молельне, и тем не менее Анна подозревала: король хотел, чтобы, появившись на церемонии, она продемонстрировала отсутствие у нее каких-либо сомнений в законности их развода во избежание любых недоразумений.

Утренние дурные вести из Клеве тяжестью лежали на сердце у Анны, но она делала над собой усилие и старательно выражала радость за молодых. Пусть никто не подумает, будто она опечалена тем, что ее обошли. Новую женитьбу Генриха Анна одобряла, притворяться было ни к чему. Ему нужны дети ради благополучия королевства. Вот только его улыбающуюся рыжеволосую невесту с неприметными чертами лица и решительным подбородком она никак не могла одобрить. Что нашел в ней Генрих? Кэтрин Говард была очень хороша собой, и Анна ожидала увидеть рядом с королем женщину видную, но в этой не было ничего особенного, к тому же она тайная лютеранка. Лютеране, должно быть, подсунули ее королю. Анна терзалась сомнениями. Предупредить ли ей Генриха? Ну, теперь уже поздно. Ее тревожило, что он так и сияет. Господи, не допусти, чтобы новая королева дала ему повод пожалеть об этом дне!

Ответив на улыбку короля, Анна осознала, что теперь и сама может подумать о замужестве, хотя Отто все еще был связан с Ханной, а значит, вероятность нового брака невелика. К счастью, с сегодняшнего дня за ней перестанут так пристально следить, и она сможет хотя бы иногда предаться флирту со своим возлюбленным, к тому же Анна нуждалась в утешении: от Эмили пришло письмо с известием о тяжелой болезни матери.

Будь это в ее власти, Анна тотчас же ринулась бы в Клеве, но сэр Уильям Горинг сказал ей, что потребуется время на получение охранной грамоты, даже если необходимость в этом срочная, ведь войска императора до сих пор оккупируют Гелдерн. Сомнительно также, что король позволит ей совершить столь опасное путешествие, поскольку война могла разгореться вновь в любой момент. Пришлось Анне собраться с духом, сделать веселое лицо и прийти на сегодняшний праздник, стараясь не думать о бедной больной матери, рядом с которой находилась в утешение одна лишь Эмили.

Когда гости собрались в приемном зале, чтобы поднять тост за королевскую чету, Анна повернулась к Маргарет Дуглас.

— Я рада видеть вас, миледи, — сказала она.

Они не встречались уже очень давно.

— Я тоже рада. Вы выглядите прекрасно и весьма элегантны в этом английском платье. А у нас снова та же история! — Маргарет скривилась. — Мой дядюшка так растолстел, что в его дублет поместятся трое!

— Прекрасную ношу взвалила на себя эта леди, — заметила Анна более едко, чем намеревалась, и тут заметила стоявшего позади нее Шапюи.

Не дай Бог, чтобы он услышал ее непочтительный отзыв о короле! Иначе не пройдет и недели, как об этом узнает вся Европа.

Маргарет захихикала:

— Им нужно найти какой-то другой способ, чтобы делать это!

Анна ткнула ее локтем. Маргарет увидела, кто рядом, и притихла.

— Упс, — тихо произнесла она. — Дядюшка снова упрячет меня в Тауэр!

Анна украдкой огляделась. Шапюи был увлечен разговором с сэром Энтони Денни. Он их не слышал, решила она и повернулась к Маргарет.

— Простите, если я сегодня неважная компаньонка, — негромко проговорила Анна. — Я в большой печали. Утром мне сообщили, что моя мать очень больна. — На ее глаза накатились слезы.

— Мне грустно слышать это, — с искренне озабоченным видом сказала Маргарет. — Давайте улизнем отсюда ненадолго в сад. Я скажу дяде, что у вас закружилась голова и вам нужно подышать воздухом. — Она пробралась к Генриху, который кивнул, после чего, нахмурившись, взглянул на Анну.

Когда они спустились по лестнице, Анна прислонилась к кирпичной стене и дала волю слезам.

— Сядьте. — Маргарет подвела ее к скамейке под грабом. — Вы, наверное, сильно тревожитесь.

Анна кивнула:

— Сейчас я отдала бы все, лишь бы оказаться рядом с матерью в Германии. Мне хотелось бы поехать туда.

— О моя дорогая Анна!