– Человек и животный эгоизм – давно об этом спорят, вся европейская философия и публицистика пронизана этими спорами, ничего нет удивительного и в том, что и у нас зашел спор вокруг этих проблем, – сказал Тютчев, вспоминая свои давние споры в Европе. – Вспоминаю, спор возник из-за грубейших заметок о русском солдате, освободившем Германию от Наполеона в 1813–1814 годах, я возразил, с этого началась полемика…

– «Россия и Запад»? – спросил Никитенко.

– Задумал я большое сочинение под этим названием, но все как-то не получается, то одно, то другое наваливается, уж больно много времени отнимает светская суета, приемы, балы, придворная жизнь… Но этот вопрос об эгоизме, животном эгоизме, так и остался неразрешенным. Мы, русские, обычно подчиняем свои личные интересы общенародным, высшим интересам. Мы способны к самопожертвованию и к самоотвержению, это основа нашей нравственной природы, а на Западе, напротив, господствует совершенно иной строй жизни и сознания: «Человеческое «я», желая зависеть лишь от самого себя, не признавая и не принимая другого закона, кроме собственного соизволения, словом, человеческое «я», заменяя собою Бога, конечно, не составляет еще чего-либо нового среди людей; но таковым сделалось человеческое «я», возведенное в политическое и общественное право и стремящееся, в силу этого права, овладеть обществом…»

– Чистейший индивидуализм, что хочу, то и ворочу, как у нас могут сказать… Поэтому на Западе развито фермерство, а у нас общий сход, как он решит, так и будет…

– С нами Запад нечего сравнивать, у них все по-своему… Человеческое «я», эта определяющая частица современной демократии, избирает себя объектом самовозвеличивания, а раз так, то человеческое «я» признает только собственную власть и обожествляет только самих себя, никого более. Это выполнение все того же дела, обоготворения человека человеком, – это все та же человеческая воля, возведенная в нечто абсолютное и державное, и закон верховный и безусловный. Вот это и есть животный эгоизм, который на Западе проявляется повсюду, и в быту, и в политике. Апофеоз человеческого «я» на Западе приведет к крушению западной цивилизации, человечество спасет только православная этика, отвергающая свободу человеческого «я», индивидуализм, католицизм и протестанство, опирающаяся на господство человеческого «я», на индивидуализм, что ведет лишь к гибели человечества…

– Иезуиты любят говорить об этом, самая опасная партия в христианском обществе…

– Да, иезуиты – ярчайшие представители католицизма и самые верные защитники личного эгоизма, человеческое «я» они защищают как орден, они отождествили дело христианское как свое собственное, собственное самоудовлетворение возвели в значение победы Божией и в стяжание побед Господу Богу внесли всю страсть и неразборчивость личного эгоизма…

– У нас тоже есть люди, проповедующие философию личного эгоизма. Взять Каткова, например, ведь его «Московские ведомости» получили предостережение Валуева, а он отказывается опубликовать об этом, дескать, будет платить штраф в двадцать пять рублей, а если будут еще предостережения, то он вообще закроет газету, – тяжело вздохнув, сказал Никитенко. – Высокомерен стал, видимо, от своей значительности.

– «Московские ведомости» я постоянно поддерживал, Александр Владимирович, особенно во время Польского мятежа, статьи были яркие и по существу. Сейчас Валуев просто хочет показать, кто хозяин в этом доме, хочет подчинить своему курсу. После каракозовского выстрела Валуев понял, что на Каткова нельзя нажимать. Вот и не последовало второго предостережения, а уж о третьем и говорить нечего. А вы знаете, что отставка Головнина последовала после заявления графа Муравьева? Московские студенты, оказалось, были заражены социалистическими идеями. Доставленные сюда, в Петербург, они с охотой рассказывали о своих замыслах…

– Петра Лаврова надо бы взять, слишком ярый коновод нигилистов и пропагандистов всяких эмансипации. Нахватался каких-то нелепых новейших учений, выступает в аудиториях, но успокоиться не может, непомерное самолюбие требует высокого пьедестала, он любит покрасоваться перед изумленною толпой нигилистов и нигилисток. Таких глупцов у нас немало, но он очевиднейший из них… Как бы и Катков, закусив удила, не оказался в таком же положении… Уж очень высокомерен…

Вскоре после этой реплики Тютчев и Никитенко молча пожали друг другу руку и расстались (см. Тютчев Ф.И. Поли. собр. соч., Т. 3. М., 2003. Публицистические произведения. Сост. Б. Тарасова).

Муравьев вмешался в конфликт между Валуевым и Катковым, просил Валуева окончить скандальное дело с «Московскими ведомостями», невозможно себе представить прекращение этой газеты… Никитенко, узнав об этом, обрадовался: еще один удар нанесен Валуеву как космополиту. Ведь наши демагоги, думал Никитенко, большею частью космополиты. Он хоть и не социалист, но, как и они, затевают всякие смуты в России не для России, а во имя всемирной социалистической революции… Но и «Московские ведомости» чересчур грешат возвышенным диапазоном… Ох трудно разобраться во всех этих неурядицах, особенно тяжка судьба всех террористов, попавших к Муравьеву… Тяжка, тяжка их судьба.

На деле все так и вышло, как и предполагали: Алексеевский равелин, Верховный суд приговорил Каракозова к смертной казни, и 3 сентября 1866 года он был повешен на Смоленском поле в Петербурге.

Верховный суд приговорил и Ишутина к смертной казни, он был выведен на площадь, надели на него саван, а потом был зачитан другой указ о помиловании и его осудили на бессрочную каторгу в Сибири. В 1879 году Ишутин умер от туберкулеза.

Покушение на императора, ход следствия и приговор подсудимым повлекли за собой большие перемены в государственном управлении, оказавшемся малопригодным для охраны государственных деятелей.

Журналы «Современник» и «Русское слово», проповедовавшие передовые мысли, по высочайшему повелению были прекращены; министр народного просвещения Головнин получил отставку, и на его место назначен обер-прокурор Святейшего синода граф Д.А. Толстой; обер-полицмейстером Петербурга был назначен генерал Трепов; вместо князя Долгорукова шефом жандармов назначен граф П.А. Шувалов, бывший генерал-губернатор Прибалтийского края.

13 мая 1866 года Александр Второй обратился к председателю Комитета министров князю Гагарину с обращением, которое просил довести до сведения всех министров и государственных деятелей: «Единодушные изъявления верноподданнической преданности и доверия ко мне вверенного Божиим Промыслом управлению моему народа служат мне залогом чувств, в коих я нахожу лучшую награду за мои труды для блага России. Чем утешительнее для меня сие сознание, тем более признаю я моею обязанность охранять русский народ от тех зародышей вредных лжеучений, которые со временем могли бы поколебать общественное благоустройство, если бы развитию их не было поставлено преград. Событие, вызвавшее со всех концов России доходящие до меня верноподданнические заявления, вместе с тем послужило поводом к более ясному из тех путей, которыми приводились и распространялись эти пагубные лжеучения. Исследования учрежденною, по моему повелению, особою следственною комиссиею, уже указывают на корень зла. Таким образом Провидению угодно было раскрыть перед глазами России, каких последствий надлежит ожидать от стремлений и умствований, дерзновенно посягающих на все для нее искони священное, на религиозные верования, на основы семейной жизни, на право собственности, на покорность закону и на уважение к установленным властям. Мое внимание уже обращено на воспитание юношества. Мною даны указания на тот конец, чтобы оно было направляемо в духе истин религии, уважения к правам собственности и соблюдения коренных начал общественного порядка, и чтобы в учебных заведениях всех ведомств не было допускаемо ни явное, ни тайное проповедание тех разрушительных понятий, которые одинаково враждебны всем условиям нравственного и материального благосостояния народа. Но преподавание, соответствующее истинным потребностям юношества, не принесло бы всей ожидаемой от него пользы, если бы в частной, семейной жизни проводились учения, несогласные с правилами христианского благочестия и с верноподданническими обязанностями. Посему я имею твердую надежду, что видам моим по этому важному предмету будет оказано ревностное содействие в кругу домашнего воспитания. Не менее важна для истинных польз государства в его совокупности и, в частности, для каждого из моих подданных полная неприкосновенность права собственности во всех его видах, определенных общими законами и положениями 19 февраля 1861 года. Независимо от законности сего права, одного из самых коренных оснований всех благоустроенных обществ, оно состоит в неразрывной связи с развитием частного и народного богатства, тесно между собою соединенных. Возбудить сомнения в сем отношении могут одни только враги общественного порядка. К утверждению и охранению сих начал должны стремиться все лица, облеченные правами и несущие обязанности государственной службы. В правильном государственном строе первый долг всех призванных на служение мне и отечеству состоит в точном и деятельном исполнении своих обязанностей, без всякого от видов правительства уклонения. Превышение и бездействие одинаково вредны. Одним лишь неуклонным исполнением сих обязанностей может быть обеспечено единство в действиях правительства, которое необходимо для осуществления его видов и достижения его целей. Мне известно, что некоторые из лиц, состоящих на государственной службе, принимали участие в разглашении превратных слухов или суждений о действиях или намерениях правительства и даже в распространении тех противных общественному порядку учений, которых развитие допускаемо быть не должно. Само звание служащих дает в таких случаях больше веса их словам и тем самым способствует искажению видов правительства. Подобные беспорядки не могут быть терпимы. Все начальствующие должны наблюдать за действиями своих подчиненных и требовать от них того прямого, точного и неуклонного исполнения предуказанных им обязанностей, без которого невозможен стройный ход управления и которым они сами должны подавать пример уважения к власти. Наконец, для решительного успеха мер, принимаемых против пагубных учений, которые развились в общественной среде и стремятся поколебать в ней самые коренные основы веры, нравственности и общественного порядка, всем начальникам отдельных правительственных частей надлежит иметь в виду содействие тех других, здравых, охранительных и добронадежных сил, которыми Россия всегда была обильна и доселе, благодаря Бога, и преизобилует. Эти силы заключаются во всех сословиях, которым дороги права собственности, права обеспеченного и огражденного законом землевладения, права общественные, на законе основанные и законом определенные, начала общественного порядка и общественной безопасности, начала государственного единства и прочного благоустройства, начала нравственности и священные истины веры. Надлежит пользоваться этими словами и сохранять в виду их важные свойства при назначении должностных лиц по всем отраслям государственного управления. Таким образом обеспечится от злонамеренных нареканий во всех слоях народа надлежащее доверие к правительственным властям. В этих видах, согласно всегдашним моим желаниям и неоднократно выраженной мною воле, надлежит по всем частям оказывать полное внимание охранению прав собственности и ходатайствам, относящимся до польз и нужд разных частей населения. Надлежит прекратить повторяющиеся попытки к возбуждению вражды между разными сословиями и, в особенности, к возбуждению вражды против дворянства и вообще против землевладельцев, в которых враги общественного порядка усматривают своих прямых противников. Твердое и неуклонное соблюдение этих общих начал положит предел тем преступным стремлениям, которые ныне с достаточной ясностью обнаружились и должны подлежать справедливой каре закона. Поручаю вам сообщить настоящий рескрипт мой для надлежащего руководства всем министрам и главноначальствующим отдельными частями».