– покосились на круглолицую.

– Кто проживает? – спросила дама с веером.

– Царь, кто же еще, – усмехнулась круглолицая. – Небось кучу бриллиантов прихватил, когда от революции драпал.

– Царя казнили в восемнадцатом году, – сухо проинформировала дама с веером.

Круглолицая похлопала глазами.

– А, ну дак, конечно … Заслужил, кровопийца. Ну так семейка-то где-нибудь в Парижах да Версалях жирует.

Дама с веером на этот раз промолчала, но в группе нашелся длинный гражданин, который уточнил:

– Об этом не беспокойтесь, мамаша. Семейку тоже вместе с царем.

– Что «тоже»?

– Расстреляли, – сказал длинный невозмутимо. – Царицу, четырех дочек, сынка-наследника, ну и там еще из прислуги кого-то, кто с ними был.

Длинный явно наслаждался, открывая круглолицей историческую правду. Она посмотрела почему-то на сына, сосредоточенно пинавшего воздух одной ногой, и потащила мальчика по тропе дальше.

– Пройдемте, товарищи! – распорядилась дама с веером, и группа покинула ротонду.

Все это время Юровский сидел, глядя за колонны и еще дальше – за морской горизонт, будто разговор пришлых его никак не касался. И продолжил как ни в чем не бывало:

– В общем, нельзя было оставлять трупы в той шахте. Вытащить их оказалось не так просто, и с этим немало помучились. Работали всю следующую ночь …

Кривошеин подумал не без сарказма, что, вспоминая ад, люди всегда ужасаются участи грешников, но никогда не задумываются о нелегкой доле чертей.

– …Поехали на Сибирский тракт. Грузовик снова засел. Опять провозились часа два, вытаскивая его. Тогда я решил, что надо хоронить прямо там. Приказал натаскать шпал, чтобы покрыть яму и так замаскировать могилу под дорогу … Да, я забыл сказать, что до того мы еще два раза застряли …

«Когда же это кончится? – думал Кривошеин. – Он специально это делает, Юровский. Хитрая сволочь. Если он просто скажет: „Я убил царя, его жену, его дочерей и его сына, а потом облил кислотой и утопил в болоте“, если он так скажет, то даже эти глубоко партийные слушатели содрогнутся. А вот если бесконечно разматывать во всех подробностях эту рутину, то убийство и сокрытие трупов не то чтобы отменяется, но незаметно превращается в серию обременительных, но необходимых технологических действий».

– Нужно сказать, что все мы так дьявольски устали, что уж не хотели копать новой могилы, но, как всегда в таких случаях бывает, двое-трое взялись за дело, потом приступили и другие …

«Он сказал „дьявольски устали“ и даже не заметил этого. ДЬЯВОЛЬСКИ устали!» – Кривошеин усмехнулся, но тут же погасил усмешку. Никто, кажется, не заметил.

– …Развели костер и, пока готовилась могила, сожгли два трупа – Алексея и по ошибке вместо Александры Федоровны сожгли Демидову. Вырыли яму, сложили кости … Прежде чем сложить в яму остальные трупы, мы облили их серной кислотой, яму завалили, шпалами закрыли, грузовик пустой проехал, утрамбовали шпалы и поставили точку … В пять-шесть часов утра я собрал всех, поблагодарил за проделанную трудную, но важную работу и предупредил, что все должны о виденном забыть и ни с кем никогда об этом не говорить …

Юровский устало откинулся на спинку стула, будто опять копал, сжигал, грузил и разгружал. Подвел итог трудам:

– Так бесславно закончилось трехсотлетнее владычество Романовых. И я горжусь, что принял участие в этой акции. Но, как видите, прошло не без накладок. Есть вопросы, товарищи?

Вопросов не было. Поднялся самый солидный из слушателей:

– Однако как это символично, товарищи, что рассказ о конце деспотии Романовых мы прослушали в их собственном гнезде. А теперь здесь хозяин – советский человек, трудящийся человек! Поблагодарим товарища Юровского!

Аплодировали. Подходили, пожимали руку. Последним подошел Кривошеин. Руки не подал.

– Спасибо, товарищ Юровский. Очень впечатляет.

– А вы …

– Я не отдыхающий. Приехал специально, чтобы повидаться с вами. Капитан госбезопасности Кривошеин.

Юровский сощурился и выпятил подбородок.

– Чем могу помочь?

– У меня как раз по этой теме возникли вопросы. Вы не могли бы уделить мне немного времени.

– Да, разумеется.

Они пошли по Царской тропе среди юного буйства лета.

– Чудесное место, – сказал Кривошеин.

– Да, здесь хорошо. Романовы знали толк в красивой жизни.

– Я слышал, Николай просил Временное правительство дать ему возможность поселиться здесь с семьей после отречения, но ему отказали.

Юровский покосился на Кривошеина.

– Даже если бы временные разрешили, недолго бы царь тут прохлаждался. Только до октября.

– Ну конечно. От судьбы не уйдешь.

Юровский снова глянул в лицо Кривошеину с подозрением. Какая-то двусмысленность чудилась ему в замечаниях энкавэдэшника.

– У вас ко мне какие-то вопросы, – напомнил Юровский.

– Я вел дело Медведкина.

– Я давно уже не имел никаких отношений с Медведкиным. – Юровский будто ждал этого вопроса.

– Я знаю. Вы не встречались с ним после расстрела Романовых.

Кривошеин нарочно сделал паузу, и несколько шагов они прошли молча. Юровский не выдержал:

– Да, я не встречался с Медведкиным почти двадцать лет. В чем ваш вопрос?

– Медведкин проходил по делу троцкистско-зиновьевского подполья. Полностью признал себя виновным. Приговорен к расстрелу. Приговор уже приведен в исполнение.

Опять несколько шагов в молчании. Юровский остановился внезапно и всем корпусом развернулся на Кривошеина.

– Послушайте, я уже сказал, что ничего не знаю о Медведкине и не имею к его делам никакого отношения!

– Спокойнее, товарищ Юровский. Мы ведь пока беседуем неофициально. Следствию нужна ваша помощь. Вы ведь не против помочь органам?

– Разумеется, я всегда готов помочь нашим органам. Но не знаю чем.

– А я вам объясню. Как я уже сказал, Медведкин признал свою вину в троцкистско-зиновьевском заговоре, но во время допросов он проговорился и о некоторых обстоятельствах, связанных с расстрелом Романовых. Вот я и хотел кое-что уточнить.

Они стояли на Царской тропе под соснами.

– Я готов! Спрашивайте, – снова не выдержал паузы Юровский.

– Кому головы отвезли?

– Что вы сказали?

– Вы слышали. Кому передали головы Романовых? – повторил Кривошеин, четко выговаривая каждый слог.

– Если вы меня слушали сегодня, то слышали все о погребении тел. Головы у некоторых трупов действительно были отделены, но никто никуда не увозил их с места захоронения, – отчеканил Юровский с вызовом.

Но по его взгляду, панически метнувшемуся в сторону, Кривошеин видел, что он врет.

– В комнате, где вы их расстреляли, была надпись на стене из четырех каббалистических символов. Что они означают?

– Чего вам надо? – Юровский ощетинился и не вилял больше хвостом.

– Кто приказал вам совершить ритуал?

– Не было никакого ритуала! Белогвардейские бредни! Была казнь по решению Уралсовета …

– Почему на винтовках были трехгранные штыки?

– В чем дело?! Вы кто?

– Вы не стреляли. Зарезали их трехгранными штыками?

Юровский словно снял маску – так изменилось