по другому называлась, «basilica sessoriana palatii», находившейся на восточной окраине Рима. Однако, когда настало время, и обвинители папы хотели зачитать свой «libellus» с уличениями против Симмаха, последний проигнорировал заседание и не явился по требованию участников[873]. Тогда произошел никем не прогнозируемый и не контролируемый взрыв. На всем пространстве от базилики св. Петра, находившейся за Тибром вне пределов городской черты, куда Симмах повел верных ему клириков, и до упомянутой Сессорианской базилики – то есть, на всей территории Рима, – возобновились кровавые побоища.

При виде происходящего папа Симмах, как повествуют деяния синода 502 г., «ueniens ab irruentibus turbis aemulorum suorum ita tractatus est, ut multis presbyteris, qui cum ipso erant, per caedem ipsam mortis fuisset occasio; quod probant recentium adhuc uestigia vulnerum»[874] («ускользнув от бросившейся толпы своих врагов… [Симмах] рассудил таким образом, что для многих пресвитеров, которые были с ним, была угроза настоящего смертоубийства; что подтверждают следы до сих пор свежих ран»). Исключительно благодаря вмешательству королевских майордомов, остготских комитов Алигерна, Гудилы и Ведеульфа с их дружинниками, папа Симмах и его сторонники в возникшей сумятице не были просто перебиты. Беспорядки были угашены благодаря личному вмешательству Теодориха. Вероятно, именно о данных схватках между сторонниками Симмаха и Лаврентия повествует хронист «Liber Pontificalis», когда пишет, что противники Симмаха Фест и Пробин творили «Et caedes et homicidia in clero ex inuidia. Qui uero communicabant beato Symmacho iuste, publice qui inuenti fuissent intra Urbem gladio occidebantur»[875] («И избиения и убийства в клире из зависти. Из тех же, кто имел справедливо общение с блаженным Симмахом, всякого, кого находили, публично в Городе убивали мечом»). Хронист также описал прочие ужасные пытки, которым подвергались служители Церкви со стороны сторнников Феста и Пробина. По-видимому, тогда противостоять им мог только упоминавшийся Фауст Нигер со своими сторонниками.

Знаменитый «Fragmentum Laurentianum» дополняет картину словами «Per quae tempora quae bella ciuilia gesta sint, uel quanta homicidia perpetrata, non est praesenti relatione pandendum»[876] («Настоящим сообщением не следует возвещать, в какое время, какие велись гражданские войны, или сколь много убийств людей было совершено»). Отчего же лаврентиевский хронист отказался конкретизировать время и случаи преступлений и боев, не потому ли, что не ведал ничего конкретного о произошедшем? Едва ли. Очевидно, что, повествуя о знаменитых кровавых событиях, потрясших Рим, он должен был знать, что они начались еще в начале сентября и вспыхнули после 23 октября 502 года. Вряд ли автор «Лаврентиевского Фрагмента» столь примитивно защищал сторону Лаврентия, что взял за должное молчать о кровопролитии, выгораживая своих единомышленников. Скорее всего, при описании событий 502 г. автор помнил, что многие участники тех уличных сражений на стороне Лаврентия, виновные и невиновные в убийствах, сохранили после окончания схизмы свои титулы и должности в римском клире и сенате, ибо после Римского эдикта 11 марта 507 г., который закрепил торжество Симмаха, для его бывших противников была как бы объявлена своеобразная амнистия. Скорее всего, хронист, освещавший события со стороны партии Лаврентия, решил не раскачивать столь трудно установившееся равновесие в Римской Церкви и умолчал о подробностях событий 502 г., явившихся, по его меткому замечанию, настоящей гражданской войной.

Под напором Теодориха, водворившего порядок силами своей остготской арианской гвардии, епископы возобновили заседания синода 6 ноября 502 г. и вынесли неожиданное определение о папе Симмахе, благоприятное для него. Очевидно, что король Теодорих, увидев дерзость и распущенность римских сенаторов, решил взять под контроль ситуацию в Риме, надеясь, что оправданный королем Симмах теперь будет епископом, преданным равеннскому двору. Неслучайно, еще 23 октября во время смуты он провозглашал: «Ut Symmachus papa sedis apostolicae praesul ab huiusmodi propositionibus impetitus, quantum ad homines respicit, quia totum causis obsistentibus superius designatis constat arbitrio diuino fuisse dimissum, sit immunis et liber, et Christianae plebi sine aliqua de obiectis oblatione in omnibus ecclesiis suis ad ius sedis suae pertinentibus tradat diuina mysteria; quia eum ob impugnatorum suorum impetitionem propter superius designatas causas obligari non potuisse cognouimus. Unde secundum principalia praecepta, quae nostrae hoc tribuunt potestati, ei quidquid ecclesiastici intra sacram urbem Romam uel foris iuris est reformamus, totamque causam Dei iudicio reseruantes uniuersos hortamur, ut sacram communionem, sicut res postulat, ab eo percipiant, et Dei et animarum suarum meminerint…»[877] («Пусть папа Симмах, руководитель апостольского престола, обвиненный указами такого рода, что к людям относятся, будет освобожден и свободен, так как известно, что все было отослано для божественного суда, ибо обозначенные выше причины противодействовали. И пусть он преподает божественные таинства христианскому народу во всех своих церквях, относящихся к праву его престола без какой-либо просьбы от обвиненных; ибо мы узнали, что он не мог быть обязан (совершать таинства) вследствие обвинения нападающих на него из-за обозначенных выше причин. Откуда согласно первоначальным предписаниям, которые вменили это нашей власти, мы восстанавливаем в его пользу все, что относится к церковному праву, внутри священного города Рима или снаружи, и побуждаем всех, охраняющих все расследование для Суда Божьего, чтобы они принимали Святое Причастие от него, как требует дело, и помнили о Боге и о своих душах…»).

Из текста явствует, что папа Симмах, по крайней мере во время сессий синода 502 г., длившихся на протяжении нескольких недель, оказался подвержен жестким каноническим санкциям, не имея права служить и осуществлять епископскую власть, в то время как в Римской Церкви в административном отношении должен был господствовать синод, а в перерывах между сессиями управление, вероятно, осуществлял королевский визитатор Петр, епископ Альтинский, назначенный представителем светской власти. Однако осенний синод 502 г. явно имел ввиду именно решения Римского синода 1 марта 499 г., выражая стремление продолжать в своих решениях нормы «secundum principalia praecepta» (в соответствии с первоначальными предписаниями). Данное обстоятельство свидетельствует о том, что, по-видимому, под давлением короля Теодориха синод 23 октября 502 г. решил не доводить конфликт между Симмахом и Лаврентием до предела, вставая окончательно на сторону той или иной партии, а остался на компромиссных позициях, в рамках которых Симмах был признан папой, но и Лаврентий сохранял за собой известные гарантии неприкосновенности как клирик, подписавший деяния синода 1 марта 499 г., и оставался епископом кампанского города Нуцерии. Следует отметить, что с точки зрения каноническо-богословской решение синода 23 октября 502 г. представляет интерес в связи с тем, что в приведенном тексте канонического определения применительно к Таинствам используется не традиционный для канонических памятников Римской Церкви древнеримский юридический термин «sacramentum», как бы фиксирующий воздействие благодати, а заимствованный из греческого языка термин «mysterium», имеющий гораздо