Третий и четвертый последовали его примеру, и скоро всеразом стали гоготать, и когда их молитва окончится, тогда и сказка продолжится,да только в том и беда, что они и теперь все еще гогочут!

Давно уж это было: жила-была на свете старая королева, укоторой муж уже умер и осталась одна дочка-красавица. Когда та выросла, то былапомолвлена с одним королевичем на чужбине.

Настало время вступать им в супружество; королевна должнабыла отправиться в иноземное государство, и ее мать-королева дала ей в приданоеочень много ценной утвари и украшений, серебра и золота, кубков и всякой казны- одним словом, все, что принадлежало к ее приданому, потому что она оченьлюбила свою дочку.

Кроме всего этого старая королева отдала своей дочери итакую служанку в провожатые, которая должна была с нею вместе ехать и передатьее в руки жениха; каждой из них - и невесте, и камеристке - королева дала поконю.

Конь королевны звался Фалада и умел говорить.

Когда настал час разлуки, мать-королева пошла в своюопочивальню, взяла ножичек и порезала им пальцы, так что кровь из них закапала;на пальцы она наложила тряпочку, накапала на нее три капли крови, отдала дочкеи сказала: "Милое дитятко, прибереги эти капли моей крови; они тебе вдороге пригодятся".

Так и распрощались они со слезами; тряпочку королевнаспрятала к себе за пазуху, села на коня и пустилась в путь к своему жениху.

После часового переезда королевне очень захотелось пить, иона сказала своей камеристке: "Сойди с коня и зачерпни мне воды из ручья втот кубок, который ты для меня захватила, мне очень пить хочется". -"Коли вам пить хочется, - отвечала камеристка, - так вы можете сами сойтис коня, приклониться к воде и пить, а я вам служанкой не намерена быть".

Королевну так мучила жажда, что она сошла с коня,приклонилась к воде ручья и стала пить, и не смела золотым кубком водызачерпнуть.

Невольно вырвалось у нее восклицание: "Ах, Божемой!" - а три капельки крови отвечали ей: "Кабы знала это твояматушка, у ней сердце в груди разорвалось бы!"

Но королевна только запечалилась, не сказала ни слова иснова села на коня.

Так проехали они еще много верст; а день был жаркий, солнцепалило, и вскоре жажда стала снова мучить королевну. Проезжая мимо реки, онаеще раз позвала камеристку и сказала: "Сойди с коня и дай мне напиться измоего золотого кубка". Она уж на нее сердиться и не думала.

Но камеристка отвечала ей еще горделивее: "Коли хотитепить, ступайте и пейте, а я вашей служанкой быть не намерена".

Тогда сошла королевна с коня от великой жажды, приникла ктекучей воде, заплакала и сказала: "Ах, Боже мой!" - а три капелькикрови ей опять отвечали: "Кабы знала твоя матушка, у ней сердце в грудиразорвалось бы!"

И между тем, как она жадно пила и к воде наклонялась, выпалау нее из-за пазухи в воду тряпочка с тремя капельками крови и понесло ее водоюпо течению, и она того в волнении своем не приметила...

А камеристка-то это видела и радовалась тому, что она теперьполучила власть над королевной: лишившись трех капелек материнской крови, тастановилась совсем слабою и беспомощною.

Когда она, вернувшись от реки, хотела опять сесть на своегоконя, который звался Фалада, камеристка сказала ей: "На Фаладе следует мнеехать, а тебе на моей кляче", - и королевна должна была на этосогласиться.

   Затем камеристка приказала ей очень грубо, чтобы онасняла с себя королевское платье и надела ее, простое, и сверх того под открытымнебом должна была поклясться, что она никому при королевском дворе ни слова нескажет о том, что они платьями обменялись; а если бы она не дала этой клятвы,то камеристка грозилась ее на месте убить. Но Фалада все это видел и всепримечал.

И вот камеристка села верхом на Фаладу, а настоящая невестана ее плохого коня, и так поехали они далее, до самых ворот королевского замка.

   Там очень обрадовались их прибытию, королевич выбежал имнавстречу, помог камеристке слезть с коня и вообразил себе, что она-то ипредназначена ему в супруги.

Он повел ее вверх по лестнице в замок, а настоящая-токоролевна должна была внизу дожидаться. Старый король тем временем смотрел изокошка во двор и заметил, какая она была тонкая, нежная и красивая; тотчаспошел он к невесте и спросил ее, что за особа с ней приехала и там во двореосталась и кто она такова. "Я ее с собой на дороге прихватила, чтобы неодной мне ехать; дайте ей какуюнибудь работу, чтобы она не оставалась бездела".

Но у старого короля не было для нее работы, и он сказалтолько: "Есть у меня маленький мальчишечка, что гусей пасет, вот пустьтому помогает".

Мальчика того звали Кюрдхен, ему-то и должна была настоящаяневеста помочь гусей пасти.

Вскоре после того ложная невеста стала говорить, молодомукоролю: "Милый мой супруг, прошу вас сделать мне маленькоеодолжение". - "С удовольствием", - отвечал он. "Так вот,прикажите позвать живодера и отрубить голову тому коню, на котором я сюдаехала, потому что он мне очень досадил по пути сюда".

Так говорила она нарочно, а собственно-то говоря, опасаласьтого, что эта лошадь могла бы рассказать, как она обращалась в дороге скоролевной.

   Дошел и до настоящей королевны слух о том, что верныйФалада должен умереть, и вот она тайно обещала живодеру дать червонец, если тотей окажет маленькую услугу.

В королевском городе были большие мрачные ворота, черезкоторые она ввечеру и поутру должна была прогонять гусей. Вот под этимиворотами она и просила живодера прибить голову Фалады ей на память. Так ипообещал ей живодеров помощник, отрубил верному коню голову и прибил гвоздемпод мрачными воротами.

Рано утром, когда она с Кюрдхеном прогоняла гусей подворотами, она сказала мимоходом:

Висишь ты здесь, мой верный Фалада! - а голова ей отвечала:

А тебе, королевна, гусей гнать надо...

Если б твоя матушка про то дозналась,

Сердце бы ее тогда разорвалось!

Так и прошли они далее за город, и пригнали гусей напастбище. Придя на лужок, присела она на травку, распустила свою косу, а коса уней блестела как золото, и Кюрдхен это увидел, и очень ему понравился блеск ееволос, и он захотел парочку их у королевны из косы вырвать.

Тогда она проговорила:

Дуй, подуй-ка, ветерок,

Сдуй с Кюрдхена колпачок;

Вдаль гони его, прошу,

Пока косу расчешу!

И налетел вдруг такой сильный ветер, что сдул с Кюрдхена егоколпачок, погнал его вдаль, и мальчик вынужден был за тем колпачком бежать.