отправлять обратно на родину. Как непреднамеренное следствие, это обязательство теперь связывало Венгрию и по отношению к восточногерманским беженцам. Руководство страны, выстроившее к этому времени очень прочные отношения с ФРГ, не хотело возвращать восточногерманских "туристов", поскольку уже некоторое время надеялось, что два немецких государства придут к соглашению, чтобы разрешить кризис. После того как им это не удалось, а тайные двусторонние переговоры между Венгрией и Восточной Германией также закончились неудачей, премьер-министр Миклош Немет и министр иностранных дел Дьюла Хорн 25 августа 1989 года обсудили этот вопрос с канцлером Гельмутом Колем и министром иностранных дел Гансом-Дитрихом Геншером в замке Гимних под Бонном, где представили венгерский план, согласно которому венгерское правительство сделает возможным свободный выезд граждан ГДР из страны. В каком-то смысле этот шаг означал переход Рубикона, поскольку на карту был поставлен внутренний вопрос Восточного блока, и, согласно практике последних десятилетий, по такому важному вопросу следовало заранее проконсультироваться с Советским Союзом.

К лету 1989 года для радикальных изменений в международной политике стало характерным то, что, когда венгры договорились об урегулировании вопроса с одним из членов НАТО без консультаций с Советами, канцлер Коль, несмотря на обещание, данное венграм, позвонил Горбачеву, чтобы узнать, какой реакции СССР следует ожидать в отношении планируемого венгерского шага. "Миклош Немет, венгерский премьер-министр, хороший человек", - таков был неясный ответ, и, как выяснилось позже, он означал советское одобрение ситуации.

До сих пор возникает вопрос, почему Горбачев так слабо отреагировал на этот довольно серьезный вызов. Теперь на карту был поставлен не только вопрос о Восточно-Центральной Европе в целом, но и германский вопрос, который с 1945 года всегда считался краеугольным камнем внешней политики любого советского руководства. Скорее всего, они, как и другие участники игры, не оценивали возможных последствий такого решения и надеялись, что если разочарованные люди покинут ГДР, то это окажет скорее умиротворяющее, чем дестабилизирующее воздействие и даже сможет способствовать ускорению переходного процесса в стране в контролируемом режиме. Сегодня мы знаем, что произошло ровно обратное, и массовые движения, возникшие осенью 1989 года, привели не только к открытию Берлинской стены и распаду ГДР, но и к объединению Германии без существенных ограничений, включая членство в НАТО, что летом 1989 года большинство людей, даже в ФРГ, назвали бы иллюзорным.²⁶ Открытие границы Венгрией 11 сентября 1989 года было просто призвано решить серьезную внутреннюю проблему; однако этот непреднамеренный исторический шаг способствовал падению коммунистической системы в ГДР и, наконец, объединению Германии.

Как мы уже видели, участие Венгрии в таких открытых конфликтах не было продиктовано намерением нагнетать напряженность в любой из этих ситуаций. Напротив, во всех трех случаях венгерское руководство действовало только после долгих мучений и под влиянием внешних сил и давления. В целом каждый из этих шагов во внешней политике Венгрии стал новой вехой на пути к подлинной автономии; это были первые случаи, когда руководство страны решило поставить национальные интересы выше интересов союзной системы (а также Советского Союза). Однако все это имело и другое измерение: помимо косвенного содействия экспорту контрреволюции своим примером ведущего борца за реформы, Венгрия непосредственно способствовала процессу брожения и дестабилизации коммунистических систем в трех государствах советского блока.

Реорганизация Варшавского договора и проблема нейтралитета

Придя к власти, Горбачев не только пообещал новые отношения с союзниками из Восточной и Центральной Европы, но и с самого начала потребовал модернизации механизма сотрудничества в рамках Варшавского договора. Для этого уже в октябре 1985 года он предложил создать постоянный политический орган, задачей которого стало бы улучшение координации между странами-участницами. Однако существенных изменений в структуре ЗП не произошло вплоть до его роспуска в 1991 году. Результатом спонтанной демократизации под влиянием новой советской политики, подчеркивающей важность партнерства, стало, в частности, то, что помимо традиционной несогласной Румынии другие государства-члены стали гораздо эффективнее, чем раньше, отстаивать свои особые интересы. Так, например, предложение Горбачева, которое могло бы стать средством не только координации, но и централизации, не было принято венгерским руководством, которое все это время тесно сотрудничало с Советским Союзом, до июля 1988 года.

Как ни странно, настоящую дискуссию о реформировании Варшавского договора инициировало румынское предложение, поданное примерно в то же время. По сути, в нем предлагалось распустить ПКК ВК и превратить организацию в исключительно военный союз, полностью отказавшись от политических функций.²⁹ На варшавской сессии ПКК ВК в июле 1988 года была создана экспертная комиссия для изучения вопросов, связанных с реформированием организации, и на основе этой работы венгерское руководство сформулировало свою позицию к марту 1989 года.

К этому времени, однако, благодаря политическим изменениям в стране, вопросы, касающиеся отношений Венгрии с союзной системой, уже не находились в исключительной юрисдикции ХСВП. К весне 1989 года в Венгрии уже де-факто существовала многопартийная система; более того, после принятия в январе Закона о Скупщине оппозиционные партии, растущие по всей Венгрии, могли функционировать легально. В начале того же года Альянс свободных демократов предложил Венгрии попросить особый статус в Варшавском договоре и, следуя "французской модели", не участвовать в военном сотрудничестве этой организации. Затем, 16 апреля, руководящий совет Альянса свободных демократов в своем заявлении предложил правительству объявить о нейтралитете Венгрии.

Традиции революции 1956 года, по крайней мере в политической риторике, послужили отправной точкой для почти всех оппозиционных организаций, кроме того, декларация о нейтралитете от 1 ноября 1956 года (действовавшая в течение трех дней) некоторое время оказывала влияние на внешнеполитические идеи нескольких партий. Более того, единственной совместной декларацией, касающейся внешней ориентации страны, которая была одобрена всеми оппозиционными организациями в период политических преобразований, стал пункт 9 декларации под названием "Чего требует венгерская нация?", который был зачитан одним из видных деятелей на огромной демонстрации в национальный праздник 15 марта 1989 года и ставил целью достижение нейтралитета. Примечательно, что в том же пункте оппозиция совместно потребовала вывода советских войск из Венгрии; таким образом, этот "смелый" публичный шаг не был впервые сделан Виктором Орбаном 16 июня на перезахоронении Имре Надь и его соратников, как принято считать сегодня. Хотя требование нейтралитета можно рассматривать скорее как символическую позицию, основанную на эмоциональном подходе, чем как зрелый и скоординированный план оппозиции, у руководства ВСП были все основания для беспокойства, тем более что декларацию подписали и те исторические партии, с которыми они намеревались создать коалицию после всеобщих выборов. Хотя венгерское руководство рассматривало нейтралитет как возможность в долгосрочной перспективе - после распада двух военно-политических блоков - в краткосрочной перспективе оно считало его не реалистичной целью, а скорее фактором, ставящим под угрозу мирный переход в стране.³³ Это