Вадим увидел глаза Евлалии, полные удивления и восторга, уставшие от тоски и ожидания. Она поманила его за собой, и он пошел, не оглядываясь, без малейшего сожаления о мире, который ему пришлось оставить ради Нее.

Евлалия привела его в комнату с высокими потолками и бархатными шторами, уставленную старинными вещами и безделушками, очень похожую на квартиру коллекционера средней руки. По стенам висели портреты придворных дам с туманными глазами и печальными лицами в духе Рокотова.[57]Позолоченные багетные рамы отражали горячие язычки свеч.

– Ты здесь живешь? – спросил он, глупо улыбаясь от счастья видеть ее, говорить с ней, дышать одним воздухом, наконец. – А я думал…

Евлалия усмехнулась, жестом приказывая ему замолчать. Она была не совсем такая, как он представлял ее в своих исступленных снах, – более тонкая, гибкая, страстная, с глазами, как океанский жемчуг при свете луны. Ее дивные, волнистые волосы выбились из прически и придавали ее лицу чудное выражение любовного смятения. Неужели, и она узнала его? Ее грудь часто вздымалась, а пухлые красные губы слегка приоткрылись.

– Меня зовут Раиса Альбертовна, – сказала она, странно улыбаясь.

Вадим не слушал ее. Она могла бы назвать тысячи имен, или ни одного… Он все равно узнал бы ее, – Евлалию, – в любой толпе, в любой роли и в любые времена! Никакое обличье не смогло бы обмануть его, ввести в заблуждение.

– Я всегда любил тебя, – сказал он, пьянея от ее присутствия. – И всегда желал встречи с тобой. Ты единственная звезда на моем небосклоне! Единственная богиня, к которой я возносил свои молитвы…

– Что ты здесь делаешь? – спросила она низким звучным голосом, от которого вся кровь бросилась Вадиму в голову.

– Я ведь, кажется, умер? Как же я могу еще что-то чувствовать? – промелькнуло в его сознании и погасло.

Красавица уловила это мимолетное колебание, и оно ее смутило. Если Дух поймет, что он, как человеческое существо, мертв, – он может принять решение, что «его нет», что он «перестал существовать». И тогда она потеряет этого мужчину, Рыцаря ее Мечты! А ведь она так хотела услышать именно то, о чем он сейчас самозабвенно говорил ей. Ей всегда не хватало этого. Черные Рыцари, – де Альвейр, де Бриссон и де Гуайт, – не могли ей дать того восхищения и поклонения, той пылкой и безрассудной любви, которую она читала в глазах Вадима. Они называли ее «Повелитель», отказывая тем самым признавать ее женственность!

Альвейр просто смешон со своими елейными речами и дешевыми трюками, Бриссон – грубый мясник, а господин аббат слишком погружен в свою «эстетику», чтобы оказывать внимание кому-то или чему-то еще… А она жаждала господства, – во всем, – и в окружающем мире, и в чувствах. Она могла принять только полную, безоговорочную, безусловную преданность, чтобы отдать взамен свою жгучую, жестокую любовь – этот драгоценный черный бриллиант ее сердца!

Как глупо было завидовать земным женщинам… Она не сразу поняла, что слезы злости и отчаяния не могут погасить огонь неутоленной страсти. И что ей обычные женщины? Разве они заслуживают ее внимания? Разве они способны на такое проявление взаимности, – безумное, жадное, – как у нее с этим Рыцарем?

Как его странно зовут здесь – Вадим. Некрасиво. У такого существа, как он, похоже, есть священное имя, дошедшее с ним сквозь непрерывно изменяющиеся миры. Может быть, «Вадим» сможет вспомнить его, а если нет… она придумает ему другое имя, гордое и прекрасное, как Власть над Творением. Например, Ромуальд или…

– Что это? – спросил незнакомый возлюбленный, прикасаясь к ее медальону в виде Розы, усыпанной темными бриллиантами. – Никогда не видел ничего подобного!

– Это мир, которым я хочу владеть! – ответила она, как будто знала его целые эоны, – эпохи звездных цивилизаций. А может, это так и было? Они давно шли рука об руку, и только нелепая, трагическая, роковая случайность разлучила их, чтобы потом снова бросить в объятия друг друга? Чтобы их чувства закалились и приобрели блеск и остроту, недоступные «простым смертным»?..

Конечно! Это так и есть! Как она могла сомневаться? Разве есть еще у кого-то этот неугасимый, лихорадочный огонь в глазах? Это сильное и великое Любовное Притяжение, мощное, как музыка вселенских энергий?

Вадим себя не помнил от затапливающих его волн нежности… Он не понимал, что умер, – просто слегка был сбит с толку тем, как попал сюда, в комнату, очень похожую на гостиную старинной московской квартиры, каких много еще сохранилось в центре города. И как сюда попала Евлалия? Правду сказать, он и не хотел особо задумываться над этим. Она! Царица его души, Владычица его сердца была здесь, рядом, и этого было достаточно. Его бесконечное и мучительное странствие закончилось, – он нашел свою «землю обетованную», свой священный приют, свой Эдем! Все! Ему безразлично, куда он попал, раз тут Она! Пусть это будут хоть Сады Дьявола!

Женщина, склонив красивую голову, смотрела на Вадима. Он называет ее «Евлалия»! Она основательно подзабыла ту, старую и неудачную игру. Кем она была?.. Певицей! Знаменитой оперной примой! Ну, да! Конечно… Тогда у нее была идея-фикс, что она сможет завоевать мир силой своего таланта. Эта затея бесславно провалилась. Пришлось уходить, – эффектно, интригующе, но рано. Она до сих пор помнит запах пыльного занавеса, волочащегося по доскам сцены, под крики ее поклонников. И цветы. Море цветов! Петербургские розы в снегу… Снежинки таяли на ее смоляных волосах, когда она выходила из Мариинки, а ее уже поджидала возбужденная, восторженная толпа почитателей. За углом здания театра стояла ее карета: мужчины готовы были выпрягать лошадей и везти ее по туманным вечерним улицам домой! Петербург, Москва, Харьков… ледяное шампанское, золотые огни ресторанов, мокрый воротник собольей шубки, блестящий паркет екатерининских дворцов, Нева с призрачными мостами, голубая от лунного света. Это было неплохо, но… Разве о таком она мечтала?

– Я хотела владеть всем и всеми безраздельно, – томно и слегка нараспев произнесла красавица, наклоняясь к уху Вадима, щекоча его черным, душистым локоном. – Я хотела… золота и драгоценностей… много! Чтобы купаться в них, перебирать их, любуясь игрой красок и света. Я хотела иметь все самое прекрасное, – картины, скульптуры, дворцы и замки, в которых звучала бы дивная музыка, зеленые сады с журчащими фонтанами, прохладные беседки, увитые розами, – лучшие создания Духа! На этой земле так много волшебства и прелести, но нет никого, кто смог бы оценить все это по достоинству. Я могла бы превратить это запущенное, жалкое место в цветущий Рай, полный роскоши и изумительных наслаждений! Но не для всех подряд! Только для избранных, достойных изящества и изысканности, утонченных, редкостных развлечений.

Ее белоснежное лицо, чуть тронутое нежным румянцем, омрачилось. В глазах вспыхнул недобрый огонь. Вся ее гибкая, пластичная фигура дышала чувственными вибрациями, которые клокотали в ней, подобно вулкану. Ее черный блестящий наряд, прильнувший к телу, как волшебный покров, источающий тусклое сияние, переливался жемчужно-перламутровыми разводами, вспыхивал темными, лунными искрами…