Там был Святослав, верхом на коне, а вокруг него – сотня гридей. Небольшой обоз остановился; Святослав тронул коня и подъехал к Олегу.

– Куда собрался, тестюшка? Приданое везешь? Давай, вези. Заворачивай, – он показал плетью в сторону Олеговой горы.

– Не отдам я тебе мою дочь, – Олег Предславич, еще пеший, глядел на него снизу вверх. – Наш род не хуже твоего, и мы тебе не рабы, чтобы ты нами распоряжался. Не велишь брату жениться – дело твое, но моей дочерью только я владею.

– Не кряхти! – Святослав наклонился с седла, глядя на Олега почти с ненавистью. – Твою дочь со мной обручали. Она моя, и ты сам мне ее отдал. Думал, я сдох! Дожидайся! Жив я, и она моя.

– Ты на другой женился! – Олег Предславич пришел в изумление, видя, что на старом обручении настаивает тот, кто сам же первым его и нарушил.

– И что с того? Захочу – еще три раза женюсь! Поехали! – Святослав взмахнул плетью. – Будем свадьбу играть. А то ребята у меня жрать хотят.

– Княгиня! – Олег Предславич обернулся к Эльге. – Хоть ты ему скажи, он твой сын!

– Святослав! – Эльга подъехала ближе, совершенно не зная, что сказать. – Да неужели ты такую деву, правнучку Вещего, силком хочешь за себя взять? А Прияна?

– Хочу – и возьму! – Святослав был недоволен ее вмешательством, но не собирался отступать. – А ты что же – дядек позовешь и велишь им со мной биться? Ну, давай, где они?

Эльга в растерянности повела глазами – и действительно увидела Асмунда. Тот сидел верхом, в окружении собственных отроков, возле дальнего тына, и наблюдал. Заметив, что обнаружен, приблизился.

– Не стану я, Олеже, драться с моим сестричем и князем ради твоей дочери, – он покачал головой.

– А забыл, что мы с тобой тоже в родстве? – горько спросил тот.

Родство с этими людьми с самой юности приносило последнему из моравских князей одни несчастья.

– Нам нужно опять наши роды объединить. Не тот жених, так этот. Все равно же князь.

– И больше я тебе не позволю самому выбирать зятьев! – добавил Святослав. – Ты одну дочь уже выдал к древлянам – и из-за этого погиб мой отец! Мне еще хватит заботы с ее древлянскими щенками, и я не дам другой твоей девке народить щенков от какого-нибудь ублюдка!

– Да заткнись ты! – Этого Улеб уже не снес и шагнул вперед. – Святша! В тебя как бес вселился! Сколько же тебе надо – солнце и луну? Мне обещали Прияну – ты согласился, а потом обманул! Отнял ее у меня! Ты о Горяне столько лет и не думал – вспомнил, когда она понадобилась мне! Может, тебе мои портки тоже нужны? Ты скажи, не бойся! Пообносился, чай, пока от хазар ползком выбирался.

– Вот я и говорю – от какого-нибудь ублюдка! – Святослав соскочил с коня и подошел к нему. – С меня хватит того, что уже есть! Вот этого ублюдка, который, понимаешь, сын моего отца, когда надо наследство делить! А когда ты меня бросил на берегу под Каршой – чей сын ты был тогда, клюй пернатый!

– Я еле отбился, иначе мы бы все там полегли! И ты ведь ушел, хотя думал, что я сижу в Карше у тудуна!

– Лучше бы тебе там сидеть! Отвали! – Святослав резко мотнул головой, призывая очистить дорогу. – Я предупреждал: будешь бузить – не помилую. Эта девка моя. А ты проваливай из Киева куда хочешь и люби козу хромую! Еще раз тебя здесь увижу – порешу!

– Князь Святослав! – Асмунд послал коня вперед и вклинился между ними; оба племянника попятились. – Хватит! – отрубил воевода. – Потешили народ!

Эльга подъехала ближе. Лицо Святослава – замкнутое и жесткое – поразило ее так, что она растерялась и не могла понять: что сказать, что сделать? Давно нет того мальчика, которого она могла остановить одним словом.

– Святославе! – вновь настойчиво позвал Асмунд. – Не тому я тебя учил, чтобы с собственным братом драку затевать у всего города на глазах.

– Я не буду! – удивительно миролюбиво отозвался Святослав, но это миролюбие в голосе не вязалось с выражением глаз. – Слушай, брат…

Он снова подошел к Улебу, и тот повернулся, загораживая собой Горяну. Олег тоже шагнул к ним, Асмунд наблюдал с коня.

Но Асмунд смотрел на племянника-князя спереди. За спиной у Святослава сидела на лошади Эльга. И только она успела увидеть, как его рука зачем-то скользнула за пояс сзади.

– Слушай, ну, давай поговорим… – начал Святослав почти обычным голосом, точно вдруг сообразил, что ссора-то пустячная.

Правую руку он положил Улебу на плечо; тот отвлекся на это и, глядя в глаза брату, не заметил движения его второй руки.

Даже Эльга не успела ничего понять. Левый кулак Святослава, утяжеленный зажатой свинцовой бабкой, вылетел из-за спины и с размаху ударил Улеба по уху. От силы удара тот откинулся назад и рухнул спиной на телегу; люди вокруг вскрикнули, взвизгнули женщины. А Святослав схватил Горяну, поднял, будто она ничего не весила, перекинул через плечо и отскочил назад, к своему коню, которого держали его отроки. Перебросил ее перед седлом, вскочил сам, схватил одной рукой поводья, второй придерживая девушку, и свистнул, посылая коня вперед.

Лошадь Эльги от испуга прянула в сторону и резко развернулась, пытаясь умчаться; Эльга закричала, изо всех сил цепляясь за переднюю луку седла, чтобы не упасть. Ее отроки кинулись и повисли на поводьях, усмиряя лошадь. Но переполох поднялся кругом, на всем пространстве перед воротами Киевой горы: гриди Святослава раздались в стороны, пропуская его коня, другие кинулись вперед и потеснили людей Олега. Оружие Олеговых отроков лежало в телегах, и гриди, понимая это, поторопились отрезать их от телег: числом превосходя раз в пять-шесть, они сумели это без труда. Последними словами бранился Асмунд, удерживаясь на пляшущем коне; хуже всего то, что Улеб остался лежать на земле у телеги, почти под копытами, но отодвинуться от тела Асмунду мешала толпа и потасовка. Запряженные лошади тоже пятились, челядь не могла их толком удержать, телеги сталкивались одна с другой. Эльга кричала не переставая; отроки уже отвели ее лошадь в сторону и крепко держали с двух боков, княгиню тянули за подол, уговаривая сойти наземь, но она не замечала, пытаясь рассмотреть сквозь толпу и бегущие ноги, где Улеб. Ей казалось, он растоптан, и она кричала от неудержимого ужаса потери: племянник погибал у нее на глазах.

Над Киевой горой повис топот, брань, женский визг. Дружно вопя, гриди затолкали Олеговых людей назад за ворота и затворили створки. Телеги со всем добром и оружием остались снаружи; гриди легко отогнали конюхов, взяли лошадей под уздцы и повели телеги с добычей вслед за князем.

Всякий свадебный обряд включает «похищение невесты» и шуточный бой ее близких с родней жениха. Эльга видела это десятки раз, но впервые столкнулась с взаправдашним насильственным увозом девушки. И кто же всему виной? Ее единственный сын, законный князь киевский!

Едва на площадке стало посвободнее, она наконец увидела лежащего Улеба. Соскочила с лошади и побежала к нему. Однако Асмунд оказался возле парня раньше. Тот лежал неподвижно. У Эльги комок льда застыл в груди, она не могла вдохнуть. Асмунд ощупал голову и шею Улеба, потом сделал знак своим отрокам: переверните. Эльга опустилась прямо наземь, не жалея белой шерсти платья и синего кафтана. Вышитый золотом край мафория упал с ее головы в пыль.