Президент негромко засмеялся, поглядывая на премьер-министра, и тот тоже улыбнулся.

– Юридически грамотные люди везде нужны, – сказал, несколько раз кивнув, премьер.

– Учить надо юридически грамотных людей, господин Гордеев, – быстро и как бы приказывая, произнес Президент, – учить самим, в России, не ожидая, пока они свалятся вам на голову из США или, понимаешь, из Японии. Как же так? Нигде не сказано, что хорошие юристы родятся только в Германии или во Франции.

– Учатся, конечно, и здесь, но медленно, а нужда велика, везде голо, – отвечал Гордеев, чувствуя, что в этом вопросе он не встретит поддержки Президента.

– А как вы сами работаете, не легко? – искоса взглянув, спросил Президент, будто желая узнать не столько то, что ему самому уже хорошо известно, сколько услышать тон ответа.

– Не легко.

– Вот это хорошо, что попросту сказали. А то спросишь: «Как живешь?» – «Замечательно, – говорит, – живу», а на деле выходит, что зарплату уже три месяца не получал… Да, живем пока плохо, но скажите своим клиентам: скоро все решительно изменится к лучшему. Вопросы права Президент будет решать с такой же энергией, как в свое время решал вопросы приватизации. Все сделаем, чтобы люди начали хорошо жить. Лучше, чем до перестройки. Расскажите о людях, кто они, что делают.

Гордеев на мгновение задумался, выбирая, с кого бы начать, но, видно, Президенту показалось, что Гордеев ищет формулировок, и он недовольно поморщился.

– Не ищите формулировок, дайте живые зарисовки. Мы уже сами как-нибудь сформулируем.

И Гордеев стал взволнованно рассказывать о всех, кто был ему близок, – о Володе Иноземцеве, Пантелееве, Турецком, о Ларисе Баскаковой с ее друзьями, Лиде Андреевой, о ее отце и Новицком, Живейнове, о всех тех, с кем бы он хотел строить правовое государство.

– А говорили, вам юристы нужны! – удивленно сказал премьер-министр. – Да у вас питомник. Мы сами у вас скоро начнем брать.

Президент долго молчал, сжимая в ладони теннисный мячик.

– Если таким, как эти Борис Андреев и Николай Новицкий, – тихо, точно самому себе, сказал он, – дать свободу – хорошо шагнем… Или эта адвокат Баскакова… она на одной ненависти к классовой теории жизнь поднимет. Конечно, если эту силу верно направить. А Турецкого вы берегите, не давайте в обиду. Такие беспокойные профессионалы нужны, их молодежь ценит… Ну, еще кто есть?..

И еще, и еще расспрашивал, задумывался, внезапно уходил в себя, точно сравнивал услышанное сейчас с услышанным ранее и определяя, где правда, и снова оживлялся, радуясь каждому новому имени.

Услышав от Гордеева о том, как тоскует Пантелеев по техническому оснащению милиции, как видит он во сне свой бывший горотдел с новейшими приборами, автомобилями и вооружением, встал и прошелся, раздумывая.

Гордеев тоже встал, не зная, следовать ли ему за Президентом или остаться у стола, но премьер-министр сказал:

– Сидите. Президент любит походить, подумать.

Возвращаясь к столу, Президент сказал:

– Тоска по техническим средствам – это хорошо. Это тоска по прогрессу. Но интуиция, выносливость, честность сыщика – они тоже нужны. Вы ему скажите, Пантелееву… он человек военный, поймет, что техника – это только второй эшелон… Все дело в том, чтобы хотеть и добиться. Вы ему так и скажите, – еще раз повторил Президент. – Как он сказал, этот Пантелеев: вижу, говорит, во сне прослушивающую аппаратуру?

– Да. Вижу, говорит, во сне, как не криминалитет меня, а я криминалитет прослушиваю. Проснусь – уши болят от работы, а в комнате электричеством пахнет.

– А может, такого Пантелеева в южные районы на наркомафию бросить? – вдруг предложил Президент. – Русский человек выпить любит, а к наркотикам у него отвращение. Подумайте. Ну, еще о ком расскажете?

Бесконечно взволнованный этим сжигающим душу разговором, Гордеев опустил руку в карман своей кофто-куртки и вместе с платком вытащил и уронил наземь кулечек с кедровыми орехами.

Провожатый, что был невдалеке, поднял его, и Гордеев снова опустил кулечек в карман.

Президент с любопытством глядел.

– Что это у вас?

Гордеев, протягивая кулечек, рассказал, что Лида просила его передать Президенту кедровые орехи и вот теперь сбылась ее мечта.

Президент высыпал орешки из кулечка в блюдце, стоявшее на столике, и забеспокоился, чем бы ему одарить Лиду. Вызвав кого-то, попросил принести несколько упаковок прокладок «always».

Как только прокладки были принесены, Гордеев попросил разрешения идти.

– Молодец, что так поступили, молодец, – сказал на прощание Президент. – Никого не слушайте, кто ругать будет. Молодец, молодец!..

И, прямо взглянув в глаза Гордееву, как-то сверкнул лицом, точно по лицу его промчался луч солнца…

…Точно луч солнца промчался по лицу Гордеева, и он открыл глаза.

Лида в грациозной позе раздергивала шторы. На ней была накинута только его рубашка, которая, впрочем, ничего не скрывала.

– Вставай, Петрович! – позвала она. – Ты велел разбудить тебя в восемь, а уже пятнадцать минут девятого.

Господин адвокат покачал головой и протянул к ней руки.

– Иди сюда, – позвал он. – Ну и сон мне приснился! Не поверишь! Хочешь, расскажу, счастье… мое?!

Те памятные летние дни пролетели как скоротечное утро. Лишь со временем я понял, что в действительности прожил века.

Джузеппе Томази ди Лампедуза. Лигия

Тот странный сон Гордеев не раз вспоминал впоследствии. Он не мог объяснить его, но понимал, что даже обращение к книгам Фрейда, Юнга или к сонникам едва ли принесет пользу.

День, когда он встретился с Турецким и Меркуловым, закончился не так хорошо, как начался. Разговор с заместителем генерального был недолгим, но уже по тону Константина Дмитриевича Гордеев почувствовал, что, во всяком случае, Андреев в ближайшие дни выйдет из СИЗО…

Но почувствовать – одно, а узнать об этом – другое, и Гордеев, выйдя из прокуратуры в июньскую жару, решил наконец-то снять напряжение. Пересчитав деньги, он решил, что в одиночку отправляться обедать куда-то в ресторан или в бар будет не только некрасиво, но и попросту глупо.

Поэтому, зайдя в ближайший гастроном, Гордеев купил бутылку «Балтики» No 4 и немедленно ее осушил. Однако, когда, подходя к Елисеевскому, он допивал третью бутылку пива, ему пришло в голову, что при таком палящем зное не следует увлекаться слабоалкогольными напитками. Поэтому, купив водки, а в магазине «Армения» еще бутылку коньяка «Отборного» и всяческих закавказских и западноевропейских деликатесов, господин адвокат отправился к себе на квартиру.

Как-то так получилось, что дома, едва умывшись, Гордеев свинтил головку у первой бутылки водки и, почти не закусывая, выпил. Потом он ходил на Пресню за овощами, потом опять выпивал, пытался приготовить к приходу гостей и Лиды мясо по-бургундски. Потом водка кончилась, он опять бегал в магазин…