Ученые общества

Приехал в 1898 году новый начальник края генерал С. М. Духовской. Он был полон добрых культурных намерений, а потому пожелал, между прочим, ознакомиться с личным составом местных научных обществ.

Ему докладывают:

— Ваше высокопревосходительство, члены географического общества собрались!

Духовской выходит в залу, где выстроились члены ученого общества, и произносит соответственную случаю приветственную речь:

Через пять минут адъютант докладывает:

— Члены археологического общества!

Духовской выходит с готовой речью и… застывает от изумления: перед ним выстроились почти все те же лица, которых он только что уже приветствовал.

Та же история с педагогическим, фотографическим и др. обществами.

Ташкент уже и в ту эпоху не был лишен культурных сил, и они начали соединяться в общества. Но сил этих было недостаточно, а потому, как общее правило, интересующихся хотя бы одной отраслью науки уже автоматически завлекали и в другие возникавшие общества.

Археологическое общество, точнее — «кружок», создался по инициативе Н. П. Остроумова, который внес в это дело много любви. Почти все в нем было делом рук Николая Петровича: инициатива, создание, руководство, фактическое председательствование, производство самих раскопок, составление и печатание протоколов и т. д. Средств у кружка было очень мало, и жаль, что они главным образом шли на печатание излишне подробных протоколов, иногда, однако, печатались и научные статьи. Кроме русских, на заседания приходили и ученые сарты. Они, впрочем, ничего не вносили в дело, а являлись только ради того, чтобы посидеть в доме «полуцаря» и, вероятно, потщеславиться этим перед другими.

Действительно, почетным председателем бывал во всех, кажется, обществах генерал-губернатор; в его доме происходили и самые собрания. К сожалению, это было целесообразной необходимостью: и русские часто шли на научные собрания не без таких же мотивов; наоборот, общие собрания, устраиваемые в других помещениях, привлекали мало членов.

Наиболее успешно шла деятельность географического общества, точнее — Туркестанского отдела Императорского географического общества[361], и это по той причине, что оно получало ежегодно казенную субсидию в две тысячи рублей. Денег обществу хватало и на организацию экспедиций, и на печатание трудов. Иногда географические задачи трактовались широко: например, общество дало мне крупную субсидию на наем вычислителей по исследованию строения вселенной.

Главной научной заслугой географического общества в те времена были исследования Аральского моря и озера Балхаша. И то, и другое были произведены Львом Семеновичем Бергом.

Л. С. Берг, впоследствии весьма известный ученый, попал в Туркестан, в качестве специалиста по ихтиологии, на службу по Министерству земледелия, на рыбные промысла в Казалинск. Преданный до мозга костей науке, он с нею совмещал свою служебную деятельность. Тогда он на нас производил впечатление еще не оперившегося птенчика. Но он был чрезвычайно симпатичен своей духовной чистотой, непосредственностью и беззаветной преданностью науке.

Он и спроектировал систематическое исследование тогда еще малоизвестного Аральского моря, а финансировало эти его экспедиции наше правление географического общества.

Л. С. посвятил этому делу два года, производя исследование моря в тяжелых условиях. Решительно все он проделал единолично. Плавал на утлом суденышке, рыбачьем баркасе, проводил в каждую почти поездку по несколько суток в море, терпя и голод, и непогоду; не один раз рисковал жизнью. Все это проделывал со стоическим мужеством и не жаловался на трудности, как будто его героическая научная работа была нормальным делом.

Потом плоды его экспедиции были предметом исследования разных специалистов, кроме исследований самого Л. С.; результаты были напечатаны в ряде томов. О своих работах Л. С. изложил в своей магистерской диссертации, и было вполне справедливым, что за эту диссертацию ему присудили докторскую степень, минуя магистерскую[362]. Помнится, что он еще получил и золотые медали, но о научных трофеях, по своей скромности, Л. С. воздержался говорить.

Посвятив и последующие годы научной деятельности, Берг, спустя некоторое время, был избран профессором по кафедре географии в Казанский университет. Однако Министерство народного просвещения избрания не утвердило. Причиною был шум, поднятый нашей крайней правой печатью по поводу этого избрания из‐за того, что Л. С. был еврейского происхождения, хотя он сам, а, вероятно, и его родители уже были христианами.

Живя затем в Петербурге, Л. С. сделал ложный шаг: детски неопытный в житейских вопросах, он дал себя женить. Его подругой стала ловкая еврейка, вдова, имевшая уже и раньше двух детей; в Петербурге она заведовала книжным магазином.

Женитьба вышла крайне неудачной. Хотя у них и родилось двое детей, но у Льва Семеновича не было и признаков личного счастья. Все ухудшаясь, его семейная жизнь стала под конец настоящим адом. Л. С. не выдержал — сбежал от своей жены[363].

Разводились они, впрочем, наполовину мирно. Жена забрала с собою своих прежних детей, но отдала Л. С. его личное потомство. Характерно, что в дальнейшем мать никогда не интересовалась судьбою этих детей.

Но вполне отпустить Л. С., как источник дохода, она не желала. На развод не соглашалась и требовала денег на содержание. Бедный Л. С. все платил и платил, изнемогая, по своей неопытности, от усилий как-нибудь вырваться из этого семейного капкана. Выкрутиться ему удалось лишь много лет спустя, при большевизме, когда для развода стало достаточным заявления лишь одной стороны.

За это время Л. С., работавший при Академии наук, все рос и рос научно. Эрудиция его стала так велика, что, при всей своей скромности, он имел право сказать, когда кто-то из ученых другой специальности затруднялся дать ему свой труд: