Мама качает головой, и губы её искривляет лёгкая улыбка, будто моя реакция именно такова, какую она и ожидала.

— Это не просто бредовая идея, вдруг ударившая старую интриганку, Антея. Сама Эль высказала эту просьбу, когда стало ясно, что Эва умирает. Подумай об этом. Не Эвруору, а сама Эль пожелала видеть тебя своей Хранительницей.

— Бред! Я отказалась от Эль! Вот уже пять лет, как я отрезана от неё! Моя душа и тело, чувства и воспоминания отделены от народа. Эль не желает иметь со мной ничего общего. Впрочем, вполне взаимно!

— И тем не менее таково Её решение. Не спрашивай меня почему, на этот вопрос должны знать ответ лишь ты и она.

— Нет!

Всё встаёт на свои места. Идея действительно кажется невозможной лишь на первый взгляд. С чисто технической точки зрения… Линия Тей не обладает невероятной способностью принимать в себя весь невероятный груз сознания Эль, так что в любом другом случае подобное предложение вызвало бы лишь смех. Но линия Тей — это вене, изменяющиеся. Мы можем становиться тем, чем желаем быть, пусть на короткое время, но всё-таки. А Эва совместно с мамой и Ви нашли способ зафиксировать меня в нужном изменении, «подарив» мне таким образом эту уникальную способность. Имплантант, мой новый имплантант. Так вот зачем! Вот откуда этот безбрежный океан мощи, бившейся у меня меж бровей, вот откуда калейдоскопичность мышления, всплеск аналитических способностей. Всё это время моё подсознание готовилось принять в себя нового обитателя. О, Ауте.

— Нет. — Удивительно, но мой голос звучит спокойно и уверенно. — Нет. Я отказываюсь. Вам придётся найти кого-нибудь другого.

По террасам проходит лёгкий шепоток удивлённых сен-образов, но мама, кажется, ничего другого и не ожидала.

— Кого?

— Есть линии, наследующие способности жриц. Вот там найдутся более подходящие кандидаты.

Она кивает:

— Возможно. Но они не подходят для данной ситуации.

Почему у меня вдруг появилось ощущение, что мама продолжает свою битву? Что спор, идущий сейчас, не менее напряжён и сложен, чем тот, что совсем недавно она вела с Нуору-тор? Ауте, да она без поддержки стоять не может.

— Выслушай меня, Антея, пожалуйста. Этот случай не похож ни на что, случившееся раньше. Мы не можем позволить себе смену династии, линия Уору несёт в себе слишком много уникальных, нигде больше не встречающихся качеств. Но принявшая Эль однажды должна нести этот груз до самой смерти. Но теперь женщины эль-ин столь же бессмертны, как и мужчины. Эва правила дольше, чем десяток её предшественниц, вместе взятых. Любая из других жриц будет править до тех пор, пока не погибнет. Но ни одна из них, пойми, ни одна, не сможет делать это так хорошо, как внучка Эвы. Мало кто представляет себе, что скрыто в крови этого крошечного создания. Малышка должна войти в Источник, чем раньше, тем лучше. Значит, Хранительница-Регент должна умереть. Ты — единственная эль-э-ин среди нас. Ты знаешь и понимаешь то, что для других никогда не будет доступно. И ты смертна. Ты должна стать Хранительницей, девочка. Прости.

Оглядываю окружающие меня лица и вижу один и тот же приговор. Отец прячет глаза. Мама на грани обморока. Аррек… Аррек, разумеется, всё понял давным-давно и со всем согласен. Кроме, пожалуй, пункта о смертности, здесь он ещё намерен поспорить с судьбой. Даже Зимний склоняется к этому решению с тем же странным, пугающим выражением в глазах.

Вскакиваю на ноги, вырываюсь из успокаивающих рук Аррека.

— Нет. Я не могу быть Регентом. Я не могу быть матерью для неё.

Зимний паскудно так усмехается, поднимает расцарапанную мной руку. Тёмно-бордовая капля крови картинно срывается на пол.

— Ты уже ведёшь себя, как её мать.

— НЕТ!!! Я убила Нуору-тор, убила её, понимаете? Закружила её в танце, смяла её защиту, засосала её в воспоминания о моей боли, моём преступлении. Это я заставила её покончить с собой! Я не могу быть матерью для этого ребёнка. Учить её всему, говорить с ней как мать… Это… Отвратительно! Этого не будет!

Вихрем алебастра, золота и изменения проношусь по террасе, врываюсь во внутренние помещения онн. Бегу, бегу долго, не разбирая дороги, пока наконец не падаю в пустой комнате, сотрясаясь от рыданий, но не способная выдавить из себя ни слезинки. Ауте, я веду себя, как ребёнок, как маленький, глупый, обиженный ребёнок. Но я не могу, не могу. Моя дочь, дочь Нуору-тор… Должен же быть предел твоей иронии, Ауте?

Сворачиваюсь жалким комком. Нет, нет, нет, нет, нет…

От прикосновения Аррека сжимаюсь ещё больше.

— Уходи. — Даже для меня самой это звучит по-детски. По человеческим меркам лет на пять, не больше. Он, разумеется, уходить не собирается.

— И долго ты собралась здесь прятаться?

— Достаточно!

— Антея…

— Замолчи! Ты не можешь требовать от меня того, от чего отказался сам. Ты отказался принять власть над Домом Вуэйн, предпочитая действовать окольными путями, чуть не стоившими нам обоим жизни и рассудка!

Спиной ощущаю, как он вздрагивает. Не телом, нет — чтобы дарай позволил себе такую открытую демонстрацию чувств! — но где-то внутри он дрогнул.

— Тише. Но твоя ситуация несколько иная, ты не можешь этого не видеть.

— Убирайся!

Он мученически вздыхает. Само терпение.

— Хорошо, назови мне три серьёзные причины, почему ты не можешь стать Регентом, и я тебя поддержу.

Замираю. Конечно, ловушка, но если я назову проклятые причины, он действительно сделает, как обещал.

— Я не гожусь для этого.

— Годишься. Даже я понял, для чего тебе вживили имплантант. — Кивок в сторону мерцающего у меня во лбу камня.

— Мало иметь чисто физическую способность к слиянию с Эль! Придётся ведь принимать решения, каждый день сталкиваться с миллионами мелких проблем, как-то организовывать общую политику всего народа!

— Антея, ты несёшь чушь и сама это знаешь. Ты последние пять лет занималась тем, что определяла эту самую общую политику, причём отнюдь не только своего народа. Гораздо проще будет напрямую следить за исполнением собственных планов, чем дёргать за верёвочки кого-то, кто всё равно будет в конечном счёте заниматься воплощением твоих идей. Я не прав?

Прав. Опять.

— Я — ребёнок.

— Назови мне хоть одного эль-ин, который не является ребёнком.

Я задумываюсь. Гм…

— Вы должны быть детьми, должны вечно удивляться и вечно изменяться, чтобы сохранить себя. Когда ребёнок окончательно и бесповоротно превращается во взрослого, он умирает. Это, а не физиология, делает смертными людей и бессмертными эльфов. И это, как мне кажется, убивает эль-э-ин. После туауте трудно оставаться наивной.

Яростно прядаю ушами.