букву "В". Растерявшемуся, взволнованному человеку почему-то инстинктивно приходили в голову только фамилии, начинавшиеся на букву "В". А может быть, это было легкое насмешливое заигрывание со стороны преступника. Преступник, у которого все отлично идет, иногда начинает куражиться, не прочь "подпустить насмешку", любит оставить что-то в роде визитной карточки, маленький, сейчас же теряющийся след. "На, мол, ищи". Наконец вместе с трупом в корзине лежала окровавленная дровяная плаха, на которой, очевидно, разрезали труп. Такими плахами топят печи в трактирах и меблированных комнатах.

 Проверили по спискам всех московских проституток и оказалось, что одна из них, жившая в доме Боткина, по Петровскому бульвару, уехала на родину.

 Сама она перед отъездом домой не заходила около недели. А 3 июля к ней на квартиру зашел ее знакомый Викторов, сказал, что она спешно уехала в деревню и велела ему взять вещи.

 Викторов содержал меблированные комнаты на углу Брюсова переулка и Никитской и служил контролером на скачках.

 За ним послали на скачки, привезли в сыскное отделение и ввели в комнату; на столе были разложены: корзина, клеенка, окровавленное белье.

 Увидав эти вещи, Викторов "остолбенел", затем затрясся, заплакал и сознался.

 Отец Викторова, когда Викторов был еще маленьким, застрелился в припадке помешательства. Сестра Викторова страдала сильными истерическими припадками. Брат Викторова, - уже после того, как Викторов был пойман, - сошел с ума: постоянно бредил, что пьет с братом Николаем на Сахалине чай.

 Викторов до семи лет не говорил. О нем уже не в первый раз трубили газеты: в 1883 году он тоже был "московской знаменитостью". Тогда ему было 30 лет, и он впал в летаргический сон, продолжавшийся 12 суток. Его чуть-чуть не похоронили, и "живым покойником в Мариинской больнице" интересовалась вся Москва.

 Викторов прошел только два класса московского мещанского училища.

 - Не способен был-с. Русский язык-с мне не давался!

 С двенадцати лет он начал пить, пятнадцати - познакомился с развратом. Лет двадцати заболел дурной болезнью.

 Родные Викторова - люди с достатком. Все они, - кто держит меблированные комнаты с "этими дамами", кто публичный дом.

 С детства он стоял близко к темному миру, соприкасался с ним.

 В 1881 году он был осужден на 4 месяца в рабочий дом за кражу.

 В 1881 же году был замешан в убийстве дворянки Накатовой и кухарки ее Похвисневой.

 - Убийства не совершал-с... но к убийству стоял довольно близко-с...

 В 1883 году он ушел бродяжить. Бродяжил восемь лет, затем открылся, вернулся в Москву, получил наследство, около трех тысяч, и завел себе меблированные комнаты.

 Убитая девушка жила в публичном доме его тетки, потом "вышла на волю, занималась своим делом" и жила с ним.

 - Вы что же, Викторов, были ее "котом"?

 - Не совсем чтобы... Как вам сказать?.. Денег я ей, конечно, не платил... Любовником-с был... Но и на ее деньги не жил... Так иногда кое-что брал... Больше на игру-с!

 Три года он служил контролером тотализатора на скачках и вел игру.

 - Только-с и жил-с! - с грустной улыбкой говорит он. - Зимой-с, так сказать, прозябал в нетопленой квартире... Часто меблированных комнат топить было нечем... А лето придет-с, скачки, - и оживаешь-с. Цельное лето в игре живешь. Берешь на скачки рублей 150 - 200, всеми мерами достаешь, - когда продуешь все вдребезги, когда 500 - 600 принесешь! Так и жил-с. В полугаре.

 В Москве, где скачки летом заполняют все и вся, много людей, которые "целое лето в игре живут", а все остальное время "прозябают".

 Замечательно, что в каторге, которая полна игроками, Викторов не играет. Я расспрашивал о нем:

 - Не играет!.. Какой игрок!.. Иногда подойдет, когда играем, поставит семитку, - ему чтобы на сахар выиграть... Выиграет гривенник и отойдет... Да и то редко.

 Я спрашивал Викторова:

 - Как же это так? Такой игрок был, а здесь не играете?

 - Не интересуюсь.

 - А там отчего же играл?

 - Говорю вам, в полугаре был. Только скачками и дышал. Потому близко стоял - и контролером был. В самой центре-с! Кругом ставят деньги, берут, в две минуты сотельные бумажки берут, - ну, и я-с! Очухаться не мог-с. Полугар. Не успел от выигрыша или проигрыша очухаться, - афиша. Завтра скачки. Обдумываешь, раздумываешь, по трактирам идешь, в трактир "Охту" с конюхами советоваться, играешь, спозаранку встаешь, на рассвете на утренние галопы бежишь. О лошадях только и думаешь, лошади и во сне снятся. Не видишь, как лето пролетает.

 Таков этот болезненный, до семи лет не говоривший, в летаргическом сне лежавший, с несомненно болезненной наследственностью человек, принесший в мир столько ужаса и горя. При таких условиях рос, воспитывался и формировался этот "знаменитый убийца".

 Время около Петрова дня, 29 июня, время горячее для московских игроков: в это время разыгрывается "Всероссийский Дерби". Генеральное сражение в тотализаторе.

 - Шибко я в те поры в неврах был-с. Кто возьмет? На кого ставить? Один говорит - на ту, другой - на другую. Слухов не оберешься. Газеты возьмешь, никакого толку, разное пишут. Та в формы не вошла, та не готова, пишут, - ту еще работать надо. Просто голова идет кругом. Места себе не найдешь. Играть надо, а время, сами изволите знать, что за время лето для меблированных комнат? Два номера заняты, ремонт идет, расходы. А тут "Дерби". Прямо - ума решайся.

 Вечером, в Петров день, Настя ночевала у Викторова. Около часа ночи они лежали в постели. "Оба выпимши", и говорили о скачках. Викторов упрашивал, чтобы она заложила еще вещей:

 - Надо же играть!

 Она попрекала Викторова, что он и так проиграл у нее все. Слово за слово, - Настя дала Викторову пощечину, Викторов схватил стоявший около на ночном столике подсвечник и ударил ее.

 - Помертвела вся... Не пикнула... Батюшки, смотрю, - в висок!.. Умерла... А вдруг очнется, кричать примется... Стою над ней... Лежит, не шелохнется... Прошло минут пять... Схватил руку: теплая... не холодеет... Очнется... Пропадешь!.. Страх меня взял-с...

 Викторов схватил ножик и перерезал ей горло.

 - Не знаю, убил ли... Не знаю... Нет ли... А только так резал, со страху, для верности... Сижу-с, смотрю и думаю-с: что же теперь делать-с... Тут мне корзина в глаза и кинулась... Родственнице должен был я меховые вещи высылать... Корзина, клеенка и камфара, чтобы пересыпать, были заготовлены... Только вещей я выслать не мог, - были заложены-с. По причине игры... Думал: отыграюсь,