Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джинни приехала в университет раньше Лизы. Припарковалась на стоянке для гостей, не захотев оставлять свою приметную машину возле Дурдома, и прошла пешком через безлюдный темный кампус. Остановилась возле здания и стала ждать. Вдруг пожалела, что не заскочила по дороге в ночной магазин купить чего-нибудь перекусить. Она мечтала о чизбургере с жареным картофелем, толстом куске пиццы с перцем, яблочном пироге, ванильном мороженом… на худой конец, можно было бы обойтись и салатом с чесночной приправой. И вот, наконец подъехала Лиза в маленькой белой «хонде». Она вышла из машины, взяла Джинни за руки.
– Мне стыдно, – сказала она. – Ты не должна была напоминать о том, как поступают настоящие друзья.
– Я все понимаю, – ответила Джинни.
– Прости.
Они прошли в здание, включили в лаборатории свет. Джинни насыпала кофе в кофейник, Лиза включила компьютер. Странно было находиться в лаборатории среди ночи. Белые стены и двери, беспощадно яркий свет, машины и аппараты – все это напомнило Джинни морг.
Наверняка охранники рано или поздно сюда нагрянут, подумала она. После вылазки Джинни они держат Дурдом под наблюдением. Увидят в окнах свет – и сразу прибегут. С другой стороны, ученые часто засиживаются на работе по ночам, и неприятностей ожидать не следует – если, конечно, не явится тот вчерашний охранник, который непременно узнает ее, Джинни.
– Если вдруг кто-то придет, – сказала она Лизе, – я спрячусь вон в том вытяжном шкафу. Вдруг это будет охранник, знающий, что я лишена доступа в эти помещения.
– Надеюсь, мы услышим его приближение, – нервно заметила Лиза.
– Надо как-то обезопаситься. – Джинни не терпелось заняться поиском клонов, но она сдерживала себя: меры предосторожности принять стоит. Она оглядела лабораторию, взгляд ее упал на небольшой букет у Лизы на столе. – Скажи, тебе очень дорога эта стеклянная ваза? – спросила она подругу.
Лиза пожала плечами:
– Да нет. Такую в любом универмаге можно купить.
Джинни вынула цветы, вылила воду в раковину. Потом сняла с полки книгу Сьюзан Л. Фабер «Идентичные близнецы, воспитывавшиеся раздельно». Вышла в коридор, дошла до дверей, ведущих на лестницу. Потянув двери к себе, слегка приоткрыла их и вставила между ними книгу. Затем сверху, над щелью, установила стеклянную вазу. Теперь ни один человек не мог войти в коридор, не уронив вазу, которая с грохотом разлетелась бы на мелкие осколки.
Лиза спросила:
– А что мне сказать, если нас все-таки застукают?
– Скажешь, что терпеть не можешь, когда за тобой шпионят, – ответила Джинни.
Лиза удовлетворенно кивнула:
– Еще немного, и я стану настоящим параноиком.
– Ладно, давай за дело, – сказала Джинни.
Они вернулись в лабораторию и оставили ее двери открытыми, чтобы услышать, если вдруг ваза разобьется. Джинни вставила драгоценную дискету в компьютер и сделала распечатку. Там были имена восьми младенцев мужского пола, чьи электрокардиограммы были так схожи, словно принадлежали одному человеку. Восемь крохотных сердец бились совершенно одинаково. Каким-то образом Беррингтону удалось уговорить персонал армейских госпиталей провести этот тест. И копии этих документов, вне сякого сомнения, были отправлены в клинику «Эйвентайн», где и хранились вплоть до четверга, пока их не уничтожили. Но Беррингтон забыл или не учел, что оригиналы могли остаться в армейских госпиталях.
– Давай начнем с Генри Кинга, – предложила Джинни. – Полное имя – Генри Ирвин Кинг.
Лиза достала два диска, вставила их в дисководы.
– На этих двух дисках записаны домашние телефоны всех граждан США, – сказала она. – И наша поисковая система позволяет работать одновременно с двумя дисками.
Экран монитора ожил.
– К сожалению, люди далеко не всегда вносят в телефонный справочник свое полное имя, – пояснила Лиза. – Давай посмотрим, сколько всего в Америке Г. Кингов.
Она набрала: «Г. Кинг» – и щелкнула по ярлыку «Счет». Через секунду в окошке появилась цифра: 1129. Джинни разочарованно вздохнула:
– Но чтоб проверить столько имен, понадобится вся ночь!
– Погоди, сейчас попробуем иначе, – сказала Лиза. И напечатала: «Генри И. Кинг или Генри Ирвин Кинг», щелкнула какой-то клавишей, и через секунду на экране возник список. – У нас имеются три Генри И. Кинга и семнадцать Генри Ирвин Кингов. Какой последний адрес там указан?
Джинни сверилась с распечаткой.
– Форт-Дивенс, Массачусетс.
– Ясно. У нас есть один Генри Ирвин Кинг, живущий в Амхерсте. И четыре Генри И. Кинга в Бостоне.
– Давай им позвоним.
– Ты знаешь, сколько сейчас времени? Почти час ночи.
– Но я не могу ждать до утра.
– Никто с тобой ночью разговаривать не будет.
– Нет, будут, – уверенно произнесла Джинни. Она, конечно, понимала, что людей среди ночи беспокоить нельзя, что они этого не любят. Но ее сжигало нетерпение. – Скажу, что я из полиции. Что мы разыскиваем серийного убийцу.
– Но ведь это противозаконно!
– Дай мне номер в Амхерсте.
Лиза нажала на клавишу F2, раздался звонок модема. Джинни сняла трубку.
Семь долгих гудков, затем сонный голос произнес:
– Алло?
– Говорит детектив Сьюзан Фабер из департамента полиции Амхерста, – сказала Джинни. Она ожидала, что человек ответит нечто вроде «Да пошли вы все к дьяволу». Но в трубке царило молчание. И она бойко продолжила: – Извините, что беспокоим вас в такой поздний час, но дело очень важное и срочное. Простите, я говорю с Генри Ирвином Кингом?
– Да… А что случилось?
Голос мужчины средних лет, но Джинни хотелось быть уверенной до конца.
– Ничего особенного. Просто обычная проверка.
Это была ошибка.
– Обычная? – взвился мужчина. – В такое время ночи?
Чтобы спасти ситуацию, Джинни торопливо добавила:
– Просто мы расследуем одно очень серьезное преступление, и хотелось бы исключить вас из числа подозреваемых. Простите, сэр, вы не могли бы назвать мне дату и место своего рождения?
– Я родился четвертого мая 1946 года в Гринфилде, штат Массачусетс. Вы довольны?
– Скажите, а у вас нет сына с тем же именем?
– Нет, у меня три дочери. Могу я снова лечь спать?
– Простите за беспокойство. И большое вам спасибо за то, что согласились ответить на мои вопросы. Доброй вам ночи! – С этими словами Джинни повесила трубку и торжествующе взглянула на Лизу. – Ну, видишь, получилось! Он говорил со мной. Нет, конечно, он был далеко не в восторге, но все же говорил!