И тут прозвучали выстрелы. Собрав последние силы, чтобы все-таки принять этот окружающий меня мир, я их услышал. И осознал. Они прозвучали, как щелчки детской игрушки, как громкие аплодисменты. Я выронил букет и бросился вперед. Расшвыривая всех на пути — детей, их тупых мамаш… Кто-то попытался схватить меня за рубаху, но я вырвался и побежал дальше. Увидел силуэт церкви с двумя львами над входом, потом парк. И застыл на месте. Подростки доедали свой салат, подбирая остатки с мятого полиэтиленового пакета, измазанного растительным маслом и уксусом. Рано постаревшая девушка бренчала на гитаре: «И мы уцелеем, навсегда уцелеем, — пела она, — если вернемся туда… в прошлое лето в Созополе».

Все было в порядке. С ними. И со мной!

Нищий, просящий милостыню на тряпке у каменного парапета, заглянул мне в лицо. Почему? Я был похож на сумасшедшего? По какой неведомой причине он так на меня уставился? Виновато и покровительственно.

— Сегодня прекрасный день, господин… — сказал он, протянув мне надкушенную булку, — возьмите, если вы голодны, я кусал с другой стороны.

В чем дело? Что за нелепость? Он, конечно, не знал, что я Мартин Сестримски, но я все еще был им. Я сунул руку в карман, нащупал там купюру в два лева и опустил в его мисочку для подаяний. Шаркая, добрался до первой скамейки и плюхнулся на нее. «Я действительно вор, Вероника. Молю, пойми это, и разве ты сможешь теперь меня бросить, зная, что я сделал…» Страшно хотелось курить, но у меня не было сигарет. Ко мне подошла маленькая девочка в тирольском платьице, с большим белым бантом в волосах. Она была похожа на бабочку. Девочка смотрела на меня в упор и хмурилась.

— Дядя, — сказала она, — почему ты плачешь?

— Последнее предложение… — ответил я, — я подошел к концу. Неужели это правда?

— Дядя, я ты немножко не того? — ребенок повертел ручкой у виска.

— Нет, — серьезно ответил я. — Но пустоту… пустоту у меня никому не отнять.

Я почувствовал, как внутренне сжимаюсь в искрящийся шарик, как ударяюсь в стены собственного тела и отскакиваю от них, как со скрежетом прохожу по туннелю позвоночного столба, услышал приглашающие мантры, напеваемые голосом ламы Шри Свани, вспомнил технику правильного умирания. Жизнь смерти. Ооо-ммм…