— Я голодна! — прокричала она, смеясь, и вновь пошла кящикам, открывая и закрывая их один за другим. — Миа голодна, да, сэр! Неходила в «Морхауз», ни в какой другой хауз, и я голодна! И мой малой тоже голоден!

В последнем ящике (по-другому обычно и не бывает) она нашлатеплостойкие рукавицы. Поспешила к духовке, надев их на руки, наклонилась,вытащила противень. Ее смех вдруг застрял в горле… а потом вырвался наружу,прибавив в громкости. Ну и дура же она! Как только ей могла такое померещиться?На мгновение ей показалось, что на противне, чуть подгрызенное с одной сторонымисс Крысой, тело ребенка. И действительно, поджаренный поросенок где-то похожна ребенка… младенца… чьего-то малого… но теперь-то она увидела закрытые глаза,подгоревшие уши, печеное яблоко в открытом рту, и пропали последние сомнения втом, что перед ней поросенок.

Ставя противень на разделочный столик, она вдруг подумала освоем отражении от металла статую в холле. Но времени для раздумий не было.Желудок требовал пищи. Она вытащила мясницкий нож из ящика, где брала вилку иотрезала часть, обгрызенную мисс Крысой, как вырезают червоточину из яблока.Отшвырнула этот кусок, подняла поросенка и начал рвать мясо зубами.

Джейк наблюдал за ней от двери.

Утолив первый голод, Миа оглядела кухню. Во взгляде читалисьрасчетливость и отчаяние. Что ей делать, когда от поросенка останутся одникости. Что ей делать, когда вновь захочется есть? И где найти то, чтодействительно нужно ее малому, действительно нужно? Она, понятное дело,приложит максимум усилий, чтобы найти все это и в достаточных количествах,особые продукты, или напитки, или витамины, или что уж там ему требуется.Свинина, конечно, сгодится (сгодится хотя бы на то, что малой вновь заснул,спасибо всем богам и Человеку-Иисусу), но в действительности нужно кое-чтодругое.

Она бросила сэя Пигги на противень, потянула рубашку черезголову, развернула к себе, чтобы посмотреть на картинку и надпись. Увиделастилизованную свинку, ярко-красную, с блаженной улыбкой на мордочке. Прочиталанадпись над свинкой, кривоватыми буквами, словно наносили ее спреем на стенесвинарника: «„ДИКСИ-ПИГ“, УГОЛ ЛЕКС[43] И 61-Й». Прочитала надпись под свинкой:«ЛУЧШИЕ ОТБИВНЫЕ В НЬЮ-ЙОРКЕ — МАГАЗИН ДЕЛИКАТЕСОВ».

«„Дикси-Пиг“, — думала она. — „Дикси-Пиг“. Где же это я ужеслышала?»

Вспомнить не получалось, но она не сомневалась, что сможетнайти Лекс, если возникнет такая необходимость.

— Между Третьей и Парковой, — озвучила Миа свои мысли. —Именно там, не так ли?

Мальчик, который уже ретировался в обеденный зал, оставивдвери открытыми, услышал ее слова и печально кивнул. Именно там, все так.

«Что ж, сейчас все хорошо, — думала Миа. — Сейчас всехорошо, лучше просто быть не может, и как говорила женщина в той книге, завтрабудет другой день. Тогда и будем волноваться. Так?»

Так. Она вновь взялась за поросенка и продолжила трапезу.Чавкающие звуки, которые она при этом издавала, не очень-то и отличались отчавканья крысы. Действительно, не очень-то и отличались.

2

Тиан и Залия попытались уступить Эдди и Сюзанне своюспальню. И пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить хозяев, что гости нехотят спать в их спальне, что спать там им будет неудобно. Решающий ударнанесла Сюзанна, доверительным голосом поведав Джеффордсам, что в городе Ладе сними произошло нечто жуткое, и теперь ни один из них не может спать в доме. Такчто сеновал, с открытой дверью в окружающий мир, если у кого возникало желаниевзглянуть на него, куда больше подходил для ночлега.

Это хорошая история и отменно рассказанная. Тиан и Залияслушали так доверчиво, на лицах отражалось такое сочувствие, что Эддипочувствовал себя виноватым. Много плохого случилось с ними в Ладе, из песнислова не выкинешь, но все эти происшествия нисколько не мешали им спать подкрышей. Во всяком случае, он так думал, поскольку с того самого момента, каккаждый из них покинул свой мир, они только одну ночь (прошлую) провели поднастоящей крышей настоящего дома.

А теперь Эдди, скрестив ноги, сидел на одном из одеял,которые Залия дала им, когда они направились на сеновал. Еще два лежали рядом.Смотрел он во двор, мимо крыльца, на котором дед Тиана рассказывал своюисторию, в сторону реки. Луна то скрывалась за облаками, но выглядывала из них,и тогда темнота отступала под серебристым светом. Но он, скорее не смотрел, какслушал. Уши ловили каждый звук, доносящийся из расположенного под ним хлева.Она была там, он не сомневался, но, Господи, какая же внизу стояла тишина!

И, между прочим, кто она? Миа, говорит Роланд, но это всеголишь имя. Кто она на самом деле?

Но это не просто имя. «На Высоком Слоге оно означает мать»,— сказал стрелок.

Оно означает мать.

Но она мать не моего ребенка. Малой — не мой сын.

Снизу донесся чуть слышный удар, скрипнула половица. Эддинапрягся. Она внизу, все точно. Он уже начал сомневаться, но нет, она внизу.

Он проснулся после шести часов глубокого, ничем непотревоженного сна, чтобы обнаружить, что Сюзанна ушла. Он подошел к воротамсеновала, которые они оставили открытыми, выглянул. Увидел, что она во дворе.Даже в лунном свете понял, что в коляске не Сюзанна; ни его Сюзи, не ОдеттаХолмс или Детта Уокер. И при этом женщина эта не показалась ему полнойнезнакомкой…

Я видел ее в Нью-Йорке, только тогда у нее были ноги, и оназнала, как ими пользоваться. У нее были ноги, и она не хотела вплотнуюприближаться к розе. На то у нее были причины, веские причины, но думаю, чтоглавная мне известна. Думаю, она боялась, что роза причинит вред тому, ктосидит у нее в животе.

И все-таки он жалел женщину, которую видел внизу. Кем бы онани была, кого бы ни вынашивала, она попала в это щекотливое положение, спасаяДжейка Чеймберса. Она отвлекла демона круга, удержала в себе, пока Эдди незакончил вырезать ключ.

Если б ты покончил с этим раньше, если б ты не оказалсятаким дерьмом, она могла бы и не вляпаться в эту историю, или тебе так некажется?

Эдди отогнал эту мысль. Доля истины в ней была, онстушевался, вырезая ключ, вот почему и не успел закончить его к моменту«извлечения» Джейка, но он уже покончил с таким образом мышления. Пользыникакой, сплошное самоуничижение.

Кем бы они ни была, сердце его рвалось к женщине, которую онвидел внизу. В тишине ночи, под лунным светом, чередующимся с темнотой, вколяске Сюзанны она пересекла двор… вернулась обратно… вновь укатила к дальнемуконцу… повернула налево… потом направо. Чем-то она напомнила ему древнихроботов на поляне Шардика, в которых он стрелял по приказу Роланда. И тут естьчему удивиться. Потому что засыпал он, думая об этих роботах, о том, что сказалон них Роланд: «Я думаю, по-своему им очень грустно. Эдди собирается избавитьих от тоски-печали». И он избавил, пусть и не без уговоров: того, что выгляделмногозвенной змеей, напоминающего трактор, подаренный ему на день рожденья,похожего на злобную стальную крысу. Расстрелял всех, кроме последнего, чего-толетающего. С ним разобрался Роланд.