Как можно поменяться, при этом не почувствовав совершенно ничего?

И нет, я не говорю про тот случай, когда ваш партнёр хочет, чтобы вы под него подстроились. Это уже нездоровая позиция.

– Я буду сидеть и ждать, пока ты поменяешься, ведь ты должен сделать мою жизнь классной. А пока что, мы друг друга не понимаем. Поэтому изменись.

Нет, изменения должны происходить как с одной стороны, так и с другой. А изменения – это всегда стресс. Но стресс не всегда значит, что вы делаете что-то не так. Иногда стресс значит, что вы преодолеваете себя, чтобы стать лучше.

В который раз удивляюсь своей способности философски мыслить в те моменты, когда напьюсь в дрова. Не замечаю, как проходит вечер, ведь в компании моего любимого французского бурбона время всегда пролетает незаметно. И вот, я уже прибираюсь на кухне, раскладывая посуду по местам. Думая, что остался в гордом одиночестве, достаю из нижнего шкафа закрытую бутылку красного сухого вина. Интересно, сколько она уже там лежит? Мама про неё забыла?

– Неужели ты будешь пить один? – слышу голос Альмы за спиной и тут же разворачиваюсь, чуть не упав на кухонный гарнитур из-за мгновенного головокружения.

– А если я тебе совру, что не буду, не станешь меня осуждать? – неаккуратно ставлю бутылку на стол. – Ты до сих пор здесь? Я думал, все уже ушли, – подхожу к ней ближе.

– Решила остаться и помочь тебе убраться. Но вижу, что ты и без меня хорошо справляешься, – Альма мягко усмехается, устремив взгляд за мою спину.

– Альма, скажи мне, когда всё стало так сложно? – утомлённо произношу, закинув голову назад. – Эрик молчит как партизан, может, ты мне хотя бы расскажешь, что у вас произошло?

– Мне кажется, мы не подходим друг другу, – Альма грустно улыбается. – А ещё мне кажется, что я хочу попробовать построить отношения с кем-то другим. Когда ты, находясь в отношениях, думаешь о том, что расставание – это возможность, а не потеря, стóит задуматься, нужны ли тебе вообще эти отношения, – она вздыхает и отводит взгляд в сторону.

– Ты права, – обмениваемся нежными улыбками. – Думаю, тебе стóит послушать своё сердце. У тебя всё получится, – дотрагиваюсь до её плеча. – А вот я, похоже, всё-таки потерял то, что было мне так дорого. Знаешь, мне ведь никто не нужен, кроме Фреи. И ни одна девушка ещё не была так сильно нужна мне, как она.

Засовываю ладони в карманы брюк и замечаю, как взгляд Альмы скользит за меня, и она удивлённо приподнимает брови. Её губы подрагивают, образуя мягкую полуулыбку, и она возвращается глазами к моим.

– Похоже, тебе всё же выпал последний шанс, – загадочно произносит Эрн, и я нахмуриваюсь, продолжая рассматривать зелёные глаза, искрящиеся от подлинной радости. – Не упусти его, – шёпотом добавляет Альма, коснувшись моего предплечья.

Разворачиваюсь и вижу Фрею в проёме двери на кухню. Мы встречаемся взглядами, и мне сразу же, катастрофически, перестаёт хватать воздуха, поэтому я делаю один глубокий вдох грудью и выдыхаю через рот, пытаясь придумать, что мне теперь ей сказать.

Она здесь. Это то, чего я так сильно хотел, но почему в голове ни одного внятного предложения, с которого я бы мог начать наш разговор?

Стою, не двигаясь, и продолжаю смотреть ей в глаза, а Фрея так же, как и я, застывает в пороге, неловко закусив губу.

– Оставлю вас.

Альма подходит к Фрее и, приобняв её, что-то шепчет на ухо. Фрея коротко улыбается, кивнув подруге. Когда мы остаёмся одни, я выпрямляю предплечья, просунув ладони в карманы глубже, словно мне сегодня и вправду исполнилось не двадцать пять, а пятнадцать.

Раск, соберись.

– Миллз, – вырывается из моего рта, и я сразу же закрываю его, плотно сжав губы. Фрея глубоко вздыхает, отведя взгляд в сторону.

– Сколько раз я просила не называть меня так?

Миллз вновь находит меня глазами, а я раздвигаю губы в виноватой улыбке.

– Я не знаю, как мне к тебе обращаться, с тех пор, как мы…

Я вновь не могу закончить фразу, как будто не хочу слышать, как слова о нашем расставании будут вылетать из моего рта.

– Мне нравится, когда ты называешь меня «солнце», – едва слышно произносит Фрея.

– Ты же знаешь, что я так называю только своих девушек.

– Раск, не тупи, – слегка раздражённо проговаривает Фрея, и из моей груди вырывается басовитый, но нервный смех.

– Я скучал по тебе, – улыбаюсь, шагнув вперёд, заставляя Фрею сделать ответный шаг мне навстречу.

– Я грублю тебе, а ты говоришь, что скучал.

– Да, – мы неторопливо приближаемся друг к другу. – Люблю, когда ты грубишь, – мои губы расплываются в самодовольной ухмылке.

– Ты мазохист?

Когда между нами остаётся пара сантиметров, я резко хватаю Фрею за талию и притягиваю к себе. Она по инерции обвивает мою шею руками, а мои ладони скользят вниз по её телу, будто изучая его впервые. Дойдя до бёдер, приподнимаю Фрею вверх, отрывая её ступни от пола, и усаживаю на обеденный стол, устроившись у неё между ног. С её губ срывается мягкий стон, а я делаю протяжной вздох.

– Ты приехала, потому что у меня день рождения? – шёпотом произношу, облокотившись руками на стол, и приближаюсь к её лицу своим, чувствуя её горячее неравномерное дыхание на своих губах.

– Да, – Фрея неуверенно опускает ладони на мою шею.

– Это единственная причина?

– Нет, хотела сказать тебе кое-что.

– Говори.

– Я… – Миллз делает судорожные вздохи, и её грудь приподнимается, касаясь моей. – Ты мне…

– Давай сначала я? – обхватываю лицо Фреи ладонями. Она кивает, мягко улыбнувшись. – Я люблю тебя, – смотрю в её глаза.

– И я тебя, – Миллз опускает руки вниз, дотронувшись до моего тела по бокам.

– Не перебивай, – улыбаюсь. – Я люблю тебя и хочу попросить у тебя прощения за то, что считаю, что ты не справишься со своими проблемами сама, или за то, что заставляю тебя чувствовать себя беспомощной рядом со мной, – делаю резкий вздох. – Я верю в тебя и знаю, что ты сможешь всё преодолеть. И я буду рядом, пока ты будешь преодолевать всё сама. – Губы Фреи расплываются в мягкой улыбке. – Ты права. Моя любовь к тебе – это не оправдание моего поступка.

Сжимаю челюсть и чувствую, как Миллз перемещает руки на мою спину, притягивая меня ближе к себе. Делаю шаг вперёд и останавливаюсь, уперевшись ногами в край стола.

– Я сделал то, что сделал, только по причине того, что хотел, чтобы ты видела во мне мужчину, – опускаю голову вниз, глубоко вздохнув. – Но мужчиной меня делает признание собственных ошибок, – поднимаю голову обратно, взглянув на Фрею.

– Да, ты совершил ошибку. И не просто ошибку, а ошибку, которая заставила меня усомниться в тебе. – Закусываю губу. – Но я ведь была одна эти две недели, думала обо всём, – Миллз немного ёрзает, усаживаясь удобнее. – И пришла к выводу, что Патрик не должен стать причиной нашего разрыва. Он и так достаточно сделал. Просто… – она отводит взгляд вверх, выдохнув, – всё, что происходило тогда… Так больно вспоминается. Смерть мамы, отдаление папы, ощущение того, что я совсем одна… – Фрея опускает глаза вниз, встретившись со мной взглядом. – Я очень долго избегала того, чтобы вспоминать об этом. В том числе о Патрике. Я Альме-то не сразу рассказала, – её губы образуют мягкую улыбку. – А с тобой… Я почему-то сразу почувствовала, что могу тебе доверять. Помнишь, как мы разговаривали о моей маме в пять утра на крыльце какого-то непонятного коттеджа? – Фрея едва заметно усмехается, и я киваю, нежно улыбнувшись. – Ты – первый, перед кем я смогла так основательно открыться.