в сторону Константинополя и не вернулся в течение светового дня. Я успел нанять проплывавшего мимо рыбака, который смотался в бухту Золотой рог и привез хорошую для нас новость, что купцы русов покинули Константинополь с неделю назад. Теперь я мог действовать свободнее, без оглядки на них.

Ответ пришел только в конце следующего дня. Два дромона проводили дубок в Мраморное море, где приказали встать на якорь неподалеку от Золотых ворот. Там на судно прибыл на шестивесельной лодке не Мефодий, а зачуханный тип с острым носиком, вроде бы нормальным, но при этом сильно гундосил. Звали чиновника Евтихий.

- А где Мефодий, который раньше вел нас? – поинтересовался я.

- Нет в нашем ведомстве никакого Мефодия, - прогундосил Евтихий, не шибко скрывая, что врет, после чего сообщил: - Послы со слугами могут поселиться на нашем постоялом дворе.

- На вашем постоялом дворе слишком много клопов и вшей. Лучше на судне поживу, - отказался я. – Уверен, что ждать придется не долго. Пять тысяч номисм – это ведь сущий пустяк для такой великой державы.

- Как хочешь, - сказал чиновник, - но предупреждаю, что не имеешь права уплыть без разрешения. Наши дромоны сразу сожгут вас.

- Или мы их, - усмехнувшись, произнес я. – Мы тоже умеем делать жидкий огонь.

Евтихий сперва посмотрел так, будто я сморозил чушь несусветную, а потом спросил:

- Кто вас научил?

- Золотые монеты кого хочешь научат, - ответил я уклончиво.

В продажности своих сограждан чиновник не сомневался, поэтому заторопился на берег. Наверное, спешит доложить, что русы завладели одним из самых главных их военных секретов. Пусть теперь ломают голову, правду я сказал или нет?

Судя по тому, что нас не беспокоили следующие четыре дня, ломать голову чиновники не стали. Утром пятого задул довольно свежий северо-восточный ветер. Обычно он заходит дня на три и зимой разгоняется до штормового, из-за чего пролив Босфор в двадцать первом веке закрывали для движения. Я сплавал на берег, купил десяток баранов и небольшую копну сена, клетку с двумя десятками кур и мешок пшена для них, три бочки вина, по пять корзин свежего хлеба и сухарей, фрукты и овощи. Отправив матросов с покупками на дубок, посетил постоялый двор для посольств и в довольно грубой форме сказал, что мне надоело ждать, что желаю получить деньги и уплыть домой.

К концу дня на шхуну приплыл на лодке Евтихий. Он долго гундосил, объясняя сложность и неторопливость работы бюрократического аппарата, из-за которого наш вопрос до сих пор не рассмотрели, и пообещал, что деньги будут доставлены на днях, а когда точно – никто не знает.

- Зря ты накупил столько провианта, - сказал Евтихий напоследок, дав понять, что за нами следят бдительно, и напомнил: - Ответ будет не скоро, а без нашего разрешения уплыть отсюда не сможешь.

Видимо, ромеи ждали, когда у нашего отряда лопнет терпение, уплывет восвояси, после чего меня бы отпустили, или что русы разграбят Котиору, после чего экипаж дубка, включая меня, запекли бы показательно в бронзовом быке на Воловьем форуме. Судьба жителей города чиновников не интересовала. Поэтому, как только Евтихий уплыл, я отправил трех «черных» голубей. Надеюсь, завтра птицы будут в Котиоре.

В начале ночи мы выбрали якорь, подняли паруса. Ветер был баллов шесть, поэтому шли быстро. На рассвете увидели остров Мармара, подкорректировали курс и продолжили плавание. Может быть, исчезновение дубка уже заметили. Скорее всего, решат, что мы ночью прошли по Босфору в Черное море, и будут искать там. Сомневаюсь, что им придет в голову, что я знаю, как добраться до Самватаса, обогнув Европу. Зато Хелги Стрела знает, и будет ждать нас в следующем году с купеческим караваном из Бирки. На всякий случай пролив Дарданеллы мы прошли ночью, благо выдалась она лунная, светлая. «Телеграф» у ромеев работает прекрасно, так что могли предупредить и здешние посты.

Утренние сумерки мы встретили в Эгейском море неподалеку от острова Лемнос. При свежем северо-восточном ветре военные дромоны и другие гребные суда пережидают на берегу или в закрытых бухтах. Даже если бы кто-то рискнул погнаться за нами, шансов у него было мало. Дубок курсом бакштаг несся под парусами со скоростью узлов десять.

104

Между островами Китира и Крит за нами увязалась галера. Наверное, местные пираты решили поживиться. Только вот хватило их ненадолго. Как только горные вершины Крита подравнялись с горизонтом, галера развернулась и так же быстро понеслась к любимому острову. Открытое море – это удовольствие не для всех.

В западной части острова Сицилия, где самое узкое место Тунисского пролива, мы легли в дрейф и пополнили запасы воды из мелкой речушки, на берегу которой было много руин. В те времена, когда я служил в римском флоте, здесь был городок Селинунт. Сейчас на его месте деревня, жители которой, завидев нас, сразу рванули в лес.

Дальше шли, стараясь держаться подальше от берега. Экипаж у меня маленький, лучше избегать стычек. Гибралтар проскочили, прождав шесть дней попутного ветра. Все это время дрейфовали вдали от суши. Примерно половину пролива прошли ночью по компасу.

Затем был продолжительный переход по Атлантическому океану. Несколько раз мы попадали под осенние проливные дожди, так что проблем с водой не было, к берегу незачем было приближаться. Ла-Манш встретил нас туманом. Я еще подумал, что появился в этой эпохе здесь в туман и исчезну в нем. Нет, проскочили пролив благополучно.

К Утрехту догребли в конце дня, перед самым закрытием ворот. Мне еще пришлось прикрикнуть на городских стражников, чтобы не спешили, потому что не хотелось ночевать на дубке. За время перехода он чертовски надоел мне.

Лейбовера долго не могла поверить, что ее муж вернулся живой и здоровый. Наверное, уже считала себя вдовой. Как и дочь Агас, выданная в прошлом году замуж за старшего сына ярла, владевшего деревней по соседству с моими, которые принадлежали теперь взрослым и женатым сыновьям Лотарю и Карлу. Оба жили с семьями и несли службу в Ахене, являясь вассалами восточно-франкского короля Людовика Заики.

Через девять дней в Утрехт прибыл Рерик Священник. Он вернулся из Маастрихта, где встречался с западно-франкским королем Карлом Лысым. Последний предлагал великому конунгу отказаться от владений во Фризии взамен на равные по площади на севере Франции с условием постоянного проживания там. Рерик Священник не согласился. Как догадываюсь, причин было две: желание находиться ближе к