Тим сдержано улыбнулся, вспомнив, как тогда еще только потенциальная хозяйка повелась на фразу "закрой глаза, это сюрприз" и активировала чип. Думал ли он, что все так повернется?

Что вместо очередного ада, он получит шанс на нормальную жизнь. Что вместо злобной озабоченной мегеры-хозяйки получит Чу, пробудившую в нем уже давно забытое желание улыбаться, что вместо нескончаемой каторги, он получит возможность радоваться жизни. И испытывать он к ней будет не ненависть и презрение, как к предыдущим хозяевам, а что-то другое, теплое, непонятное.

Они просидели еще не меньше часа, оставив в покое Василису и беседуя на отстраненные темы. Когда Никита перестал демонстрировать клыки и задевать по поводу и без повода, стало понятно, что он действительно нормальный парень, и возможность поладить с ним уже не казалась такой призрачной, как вначале.

Потом отправились спать. Тимур в свою комнату, а Никита к Ваське, боясь оставлять ее на ночь одну.

Следующие дни превратились в настоящее испытание для всех.

Утром Василиса вышла из своей комнаты еще бледнее и осунувшейся чем обычно. Под потухшими глазами залегли густые тени, голос тихий, печальный. Тимур искоса наблюдал за тем, как она грустно ковыряясь в тарелке, морщиться и закусывает губу, пытаясь не показать, что ей больно. Никита делал вид, что все в порядке, пытался ее развеселить, растормошить и ему это отчасти удавалось. Чу время от времени забывалась, переключалась и не в силах сдержаться смеялась, уткнувшись носов в ладони.

Он бесцеремонно вытаскивал ее на улицу, заставляя сидеть на свежем воздухе, не давая снова улечься на диван. Тим краем уха слушал их разговоры, все больше убеждаясь в том, что эти двое очень близки, что их связывает много прочных нитей. Они бывшая пара, преданные друзья, верные напарники. Знают друг о друге практически все и бесконечно доверяют… А он сидит и бесится, по непонятным для него причинам.

Хотя почему непонятным? Очень даже понятным.

За время пребывания в этом доме Тимур привык, что все ее внимание достается ему. И если вначале это тяготило, то последнее время их общение доставляло удовольствие. Они гуляли, разговаривали, проводили вместе почти весь день. Даже когда он работал, Василиса периодически была рядом. Иногда просто молча сидела, наблюдая за его работой, но все равно рядом. И как ни глупо было в этом признаваться самому себе, он к этому привык, и ему этого не хватало.

Приехавший Никита оттянул на себя львиную долю ее внимания. Они были просто не разлей вода. Всегда вдвоем, всегда вместе. И от этого внутри кольцами свивалось что-то темное, нехорошее.

Тимуру потребовалось пару дней, чтобы понять, что его терзает.

Ревность. Обыкновенная, банальная ревность.

Привык быть единоличным хозяином ее внимания. Привык к тому, что она с ним, а теперь ощущал себя словно за бортом. Понимал, что глупо, но ничего не мог с этим сделать, и от этого еще больше бесился.

Впрочем, Васька от него и не отворачивалась, для нее совершенно ничего не поменялось. Всегда звала его присоединиться к их компании. Завтракали, обедали, ужинали вместе, вечера проводили тоже все вместе, удобно расположившись в гостиной. Все отлично, но все равно не покидало ощущение того, что он – третий лишний.

Чу и Лазарев понимали друг друга с одного жеста, с полуслова, с полу-взгляда. И это бесило.

А еще бесило, что с Никитой она вела себя совсем по-другому. Улыбалась, смеялась, шутила, расслабленная была, открытая, и явно каждую минуту не ждала, что ей устроят какую-нибудь пакость. Никита прикалывался над ней, а она пищала в ответ, огрызалась, но все это по-доброму, беззлобно.

С ним же все было по-другому. С ним она всегда начеку, всегда ушки на макушке, в глазах тщательно скрываемая подозрительность.

Было неприятно, а самое главное непонятно. Вроде плевать на все. Надо радоваться, что хозяйка уделяет больше времени кому-то другому, не дергает, не вмешивается в его работу, а вместо этого коробит от всего происходящего.

В общем, хр*нь какая-то.

На третий день отмены лекарств Василиса совсем погрустнела, побледнела и осунулась.

После ужина, когда Тимур все убрал на кухне и прошел в гостиную, он обнаружил Ваську клубочком свернувшуюся на диване. Голова лежала на коленях у мрачного Никиты, а худое тело накрыто одеялом. При этом даже невооруженным взглядом было видно, как ее трясет.

Внутри шевельнулась тревога, смешанная с жалостью. Против воли переживал за нее, за ее состояние. Сел напротив и вопросительно посмотрел на Ника.

Тот лишь с досадой покачал головой, подтверждая подозрения, что все идет не очень хорошо:

– Мерзнет. Температура тридцать пять.

– Это нормально на данном этапе?

– Понятия не имею.

– Так узнай, позвони врачу, – Тимур развел руками, посмотрел на Ваську. Она лежала, грустно наблюдая за ним. Перехватив его взгляд, легонько улыбнулась, просто чуть подняв уголки губ, но от этого стало теплее.

Никита на миг задумался, а потом потянулся за телефоном:

– Ты прав. Я что-то стормозил, надо было сразу звонить.

Набрал номер телефона и стал ждать ответа.

– Сергей Геннадьевич, добрый вечер. Это Никита Лазарев. Извините, что поздно, но у нас вопрос неотложный возник. …Василиса замерзать начала… Мерили. Тридцать пять ровно… Нормально?! … Я думал 36 и 6 это нормально… Ладно, понял… Сейчас съезжу, куплю… Хорошо, спасибо.

Отключив, бросил телефон на сиденье рядом с собой:

– Сказал, что так и должно быть, но день на пятый, а у тебя, Вась, слишком быстро процесс идет. Велел тебя греть любыми способами. Так что сейчас Тимур будет отпаивать горячим чаем, а я до города доеду, препарат нужный куплю. Сделаем укол, и согреешься немного.

Она кивнула головой и с трудом, поморщившись, приняла вертикальное положение. Поджала под себя ноги, обмоталась с головой в одеяло, так что наружи только нос остался.

Никита поднялся на ноги и быстрым шагом направился в задней двери:

– Машину возьму, чтобы время на ожидание такси не тратить! – с этими словами стремительно ушел, оставив их наедине.

Тимур принес с кухни кружку дымящегося чая и осторожно передал Василисе. Она обхватила ее обеими подрагивающими руками и сделала первый глоточек, поморщившись:

– Блин, горячо как!

– Ничего, терпи, – сел рядом, не зная, что говорить. Жалеть нельзя, еще больше расстроиться, но и спокойно смотреть не удавалось. На сердце тяжело от ее несчастного вида.

Грустно вздохнула и отпила еще чуть-чуть:

– Как вы с Никитой общаетесь?

Тим пожал плечами:

– С переменным успехом. Иногда вроде ничего, а иногда кажется, что еще миг и не сдержусь, вмажу.

Васька хихикнула: