фантазий, которые я не воплотила бы ему на радость. И я вдруг тоже стала к тому способной, к ответной радости… А ты как? Тебе такое доступно с твоим мужем?

— Почему вдруг Ал-Физ? — очнулась Нэя. — Как же тогда муж Гелии?

Азира насмешливо хмыкнула, — Заладила, «муж Гелии, муж Гелии»! Себя-то со стороны не видишь, как меняется твоё лицо. Да у меня таких учёных идиотов, как он, столько, что я боюсь иногда перепутать их по именам. Поэтому всех зову одним именем, произносить которое тебе не пристало. Ведь у тебя душа девственницы. Разве старик способен сделать тебя женщиной, которой открыта самая усладительная сторона жизни?

— Куда уж нам до вас, до особых дев — дарительниц изысканных ощущений.

— Так и засохнешь окончательно в своём богатстве. Жалко тебя. Станешь совсем уже старой, а вспомнить-то будет нечего! А всё же, вдруг что и придётся на твою долю? Хоть и остаточный кусочек от этой доли. Поэтому запомни, мужчины все пресмыкаются в своей низости, и умные, и бедные, и богатые, и глупцы. Если женщина понимает пределы их низости и не обольщается насчёт их возвышенных устремлений, она всегда будет властвовать над ними. Вот и я, бывшая нищая дурочка, хотя и с опозданием, а открыла секрет власти над мужчинами. Не надо выдумывать себе того, кого и нет. Они дают нам лишь своё тело, а плату с нас берут нашей душой. Но у меня в своё время твой брат забрал душу. Так и ушёл в Надмирные селения, захватив её с собой…

Нея вдруг заметила, что Азира, обычно прямая и гибкая, с профессиональной выправкой позвоночника, сутулится. Голос вялый, колени слегка подгибаются при ходьбе, что было замечено ещё во время прогулки. Возможно, она и сама уже ощущала то, что и надвигалось. Ощущала, как духоту перед ураганом, — душевное расстройство, болезнь и неизбежное неблагополучие. Опять пронзило чувство, что всё, о чём она повествовала вчера, — правда, а весь этот излагаемый бред про Ал-Физа — её всегдашняя ложь и похвальба. Никому она не нужна, уж тем более Ал-Физу.

Внезапно к ним подошла бабушка и сказала, — Я приготовила вам напитки, чтобы вы взбодрились после сна, — и вдруг впервые за всё это время взяла Азиру за руку, — Твой спутник отправился на экскурсию по острову. Придётся тебе дожидаться его возвращения. Что с тобой? Ты будто спишь, стоя. Чего не выспалась-то?

— Кошмары замучили, — пробормотала Азира.

— Для того, чтобы не мучили кошмары, надо спать с тем, кто мил, — заметила бабушка.

Они вошли в гостевой зал и сели за огромный и уже пустой стол, на котором стояли лишь две маленькие чашечки с ароматным напитком. Бабушка ушла, а Нэя с Азирой остались. Одно и было утешение, что гостья совсем скоро уберётся отсюда.

— Вроде, никого я не люблю, а душа-то всё равно тратится. Получается, что целиком забрать душу у живого человека нельзя. Просто её не хватает, как не хватает воздуха, если тебя душат. Твоя бабушка хотела мне добра, и я благодарна ей. Иначе я бы рано вышла замуж за простого парня, за рабочего, скажем, с забитой в поры породой. Я жила бы легко, поскольку сохранила бы свою душу, хотя тратила бы своё тело для родов, бесконечной работы. Бедным мало что нужно от жён по сравнению с этими высшими холёными скотами, которые превратили женщину во вне природное приспособление для безразмерной похоти…

Последняя фраза уж точно воспроизводилась с чужих слов, но вот с чьих? Она озвучивала сентенции Ал-Физа — знатного распутника? Чапоса-торговца красотками? Или же… Рудольфа? — Ты совсем молодая, и никто не может запретить тебе найти рудокопа в мужья, — заметила Нэя. — Я бы на твоём месте так и поступила. Помнишь, какие мощные ребята с ближайшего предприятия приходили купаться к нам на пляж? Когда они влезали в реку, чтобы отмыться от въевшейся в кожу грязи, то вода выходила из берегов. Те девчонки — наши общие подружки из тех времён, кто приняли их предложение стать им жёнами, давно уж счастливые матери… Я помню, как мы удирали от них на лодке, которой управлял Реги-Мон, а они плыли за нами. И только когда Реги пригрозил им оружием, они и отстали. Ты одна среди прочих их не боялась.

— Я умела отлично плавать. А вот тебе точно не поздоровилось бы, опрокинь они лодку.

— Они отлично знали, кто я и кто мой брат. Они плыли за тобой! — засмеялась Нэя. — Реги же говорил: «Кто-то из вас, девчонки, тут лишний груз? А ну, прыгай за борт та, за кем они и гонятся! А то мы опрокинемся». Раззадорить ребят до потери здравомыслия, это всегда были твои проделки.

— Ты была уже тогда грудастая, отчего казалась вполне созревшей для той надобности, которой они и были одержимы, а я-то тонкая как тростинка, была и осталась, — возразила Азира.

— Они плыли за тобой. Ты утратила в лице одного из них свою судьбу. Среди тех, к кому ты настырно лезла и лезешь до сих пор, нет тех, кто тебе пара.

— Продолжаешь возноситься надо мной? Всё ещё думаешь, что я та же, какой была на детской игровой лужайке? Я прошла такую школу жизненной подлости и низости, встречала таких «анти» людей, о существовании которых ты и не подозреваешь, что я превосхожу тебя по уму. Мне не повезло с местом рождения и моего детского обитания в хлеву для рабочей скотины. Но знаешь, рабочая скотина, в основном, кроткая и не привередливая. Иногда лишь она и бывает зла, когда задумается о своём нечеловеческом существовании…

— Чьи напевы ты воспроизводишь?

— Я не общаюсь с дураками.

— Это заметно. Потому ты и страдаешь внутренней дисгармонией, что влезла не туда и пренебрегла тем даром, что Мать-Вода приготовила и для тебя тоже. Кто же именно виноват, что нет у тебя уютного гнёздышка для семейного счастья? Только ты сама.

— Я и у тебя такого гнёздышка для счастья не обнаружила, — ответила Азира.

— Я вполне счастлива…

— Но я тебе не завидую. А ты мне — да!

— Чему? Твоему помешательству?

Разговор затянулся до обеда. Спутник Азиры решил искупаться в океане, как сообщил вернувшийся телохранитель Тон-Ата.

— А чтоб он утонул! — искренне пожелала Азира, — Или рыба из глубин им закусила бы, что ли. Кстати, готовят ли у вас океаническую рыбу?

Им с Азирой принесли обед. Гостья с жадностью набросилась на еду, а хозяйка так ни к чему и не притронулась.

— Ты больна? — спросила Азира.

— О себе побеспокойся, — посоветовала ей Нэя.

— Как думаешь,