– Зачем ты пришла сюда?

Голос – миллион шепотов, миллион шорохов.

– За ответом. На три вопроса.

– Знаем вопросы, можем ответить. Готова платить?

Они медленно погружались в Колодец, и по бедрам словно простреливало электричеством. Стены сужались, оставляя кругом только золотистое сияние.

– Да. Что вы возьмете в оплату?

– Верное решение – или смерть… – прошептала фигура перед ней.

– А если не согласна?

– Тогда, – шепот зазвенел, и она схватилась за виски, чувствуя, как хлынула кровь из носа, – только смерть.

– Согласна! – крикнула Ангелина и провалилась в ледяную бездну. Зависла в светящемся каменном шаре – изо рта с бульканьем шел воздух, задергалась, задыхаясь – и, когда нечем стало дышать, шар распался на гигантское сплетение золотистых нитей, и она полетела туда, в чьи-то жизни, битвы, любовь, смерти, надежды и отчаяние.

* * *

Когда император Хань Ши вернулся во дворец, к нему, поклонившись, обратился его секретарь.

– Мой господин. Звонила королева Рудлога, ее величество Василина.

Император кивнул, показывая, что услышал. Ушел в свои покои, где его привели в порядок, позавтракал с супругой и только потом, спокойный и величественный, отправился к себе в кабинет и набрал коллегу.

– Брат мой, – немного волнуясь и смущаясь, проговорила юная королева. – Не известно ли тебе что-то про мою сестру, Ангелину? Она не отвечает на звонки, это ей не свойственно.

– Она в Колодце, Василина, – доброжелательно ответил император. – Теперь нужно ждать.

Королева выдохнула, поблагодарила и положила трубку. А Желтый император принялся за дела – солнцу тоже нужно работать.

Великий Хань Ши был человеком прозорливым, умеющим легко анализировать поступающую информацию, делать правильные выводы из самых ее крох. И не надо было ему заглядывать в будущее, чтобы понять: он, скорее всего, принимает сейчас будущую жену Владыки Владык. И пусть с Красными и их непредсказуемостью ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Принять могущественную Владычицу как подобает ее статусу – чем не политический задел на будущее?

* * *

Королева Василина, очень расстроенная и встревоженная, пошла на завтрак. Ангелина ощущалась очень слабо, очень далеко – и ее величество страшно боялась, что и это ощущение исчезнет. Как случилось с Полиной.

Но нужно было работать, и ее величество позволила себе на две минуты после завтрака прижаться к мужу, набраться спокойствия. Волосы его были еще чуть влажными после утренней тренировки и душа, и руки держали так же крепко, как обычно, и сердце билось размеренно и уверенно.

– Я все равно не отговорила бы ее, Мариан.

– Нет.

– И приказывать ей не могу. Кому угодно, но не ей.

– Ангелине трудно приказывать, – улыбнулся Байдек. – Но в будущем придется делать и это.

– Надеюсь, в отдаленном, – пробормотала Василина. – У меня сердце в пятки уходит, как подумаю об этом.

– Научишься. – Она вздохнула, и Мариан стиснул ее так, что она застонала и засмеялась одновременно, укусила его за китель.

– Скажи мне, что с ней все будет хорошо.

– Я верю, что об Ангелину сломаются любые обстоятельства, – сказал Байдек без сомнений.

Василина покивала задумчиво и нехотя оторвалась от мужа.

– Надо работать. Вечером навестим Полю, хорошо? Лучше бы дождаться Марину с работы, но не уверена, что она придет сегодня домой. Сейчас у меня как раз встреча с министром здравоохранения, распоряжусь, чтобы в ее больнице срочно расширили штат хирургов и медсестер. Протекционизм, конечно, но сестра мне нужна здоровой. Сама она ведь никогда не попросит.

– Конечно, навестим, – подтвердил Байдек и прикоснулся губами к виску своей королевы.

Марина

Зима – время сонное и расслабленное. Снежок, огоньки, предчувствие праздника – меньше месяца осталось до Поворота года, когда сезон Черного сменяет Белый и начинается новый год.

Граждане вывешивают на окнах пожелания счастья и носят подношения – свечи и масляные фонарики – к статуям богов для благословения. Самое радостное время для священства – паства жертвует на храмы, очищается от грехов. А грехов, судя по количеству свечей, накапливается немало: чем ближе к празднику, тем меньше места в храмах – бывает, что полы сплошь завалены подношениями. Потом, в первый день весны, свечи будут разбирать по домам и зажигать на столах.

На главные площади в городах устанавливают «дом сезонов» – плетенную из прутьев и соломы шестиугольную конструкцию с куполом, которая в зависимости от величины поселения может быть высотой как с человека, так и с трехэтажный дом. А уж жители украшают ее кто во что горазд. Резными или стеклянными светящимися чайками, соколами, медвежатами, тиграми и змейками (а в этом году впервые появились там и драконьи фигурки), лентами пожеланий – как на свадьбу, – корзиночками из пшеничных колосьев – чтобы год был сытный, – гирляндами из глиняных шариков, на которых написаны имена членов семьи. Считается, что это приносит счастье. Наверное, приносит, но не бедолагам дворникам, которые потом, на третий день нового года, все это весомое счастье убирают.

Помимо жрецов, радостно в эти дни и продавцам одежды и обуви – по поверию, нужно встречать Поворот года в новом наряде, чтобы не обидеть богов.

Всегда подозревала, что богам глубоко все равно, в чем ты встречаешь первый весенний рассвет. Скорее всего, поверие когда-то давно запустил какой-нибудь ушлый торговец – и не прогадал.

Отстрелявшись и совершив положенные ритуалы, народ впадает в сомнамбулическое состояние и разминается горячительным – тренируется перед праздником. А у врачей и виталистов в январе наступает горячая пора. «Пора идиотов на колесах», – называют ее мои коллеги, и я покривлю душой, если скажу, что не согласна с ними.

С аварий людей привозят потоком и сложных сразу отправляют на операции. Эльсен становится вдесятеро раздражительнее и невыносимее, синяки под моими глазами увеличиваются на пол-лица, пачки сигарет улетают за день. А когда остаешься на ночную смену, потому что коллеги не справляются с потоком, и когда спишь в раздевалке по соседству с ассистентом Эльсена и парой медбратьев, свалившихся после трех суток без сна, начинаешь ненавидеть людей еще активнее.

Главврач пытался настоять, чтобы я уходила домой сразу после окончания рабочего дня.

– Вы же понимаете, – толковал он мне, поймав в курилке, – Марина Михайловна, я не могу допустить, чтобы вы тут в обмороки падали.

– Олег Николаевич, – раздраженно ответила я, – я прикреплена к Эльсену. И если он в своем возрасте сутки проводит на ногах, то с какой стати я должна бросать его? Или вы думаете, я сюда развлекаться пришла?

Судя по его взгляду, именно так он и думал. Принцесса, по какому-то капризу решившая работать.