обычный лоцман, какой-нибудь пьяный и хамовитый уроженец Уэльса, а неведомая механическая сущность, в чьих металлических венах вместо крови находится сжатый под давлением пар…

Герти невесело вздохнул, бросив взгляд в окно. Чего уж теперь рассуждать… Знай он, чем вообще обернется его назначение на остров, бросился бы за борт еще посреди Индийского океана и отправился бы вплавь до самых британских островов наперегонки с акулами, на зависть настоящему полковнику Уизерсу.

- Ну а чем занят ваш четвертый цербер? Издает законы? Пишет эссе?

Техник, обтиравший руки ветошью, взглянул на Герти с откровенным презрением. С тем особым презрением, с которым инженеру железной дороги позволительно глядеть на дикаря в набедренной повязке, насмехающегося над неуклюжей металлической лошадью.

- «Набериус», сэр. Он занимается анализом долгосрочных перспектив. Опираясь на цифры, предсказывает все, от биржевых котировок до погоды и урожая. И довольно успешен в этом.

- Личный Нострадамус Канцелярии?

- Можно выразиться и так, сэр.

Техник с удовлетворением посмотрел на плоды своего труда. Терминал был собран и выглядел безукоризненно. В отличие от техника, Герти вид этого металлического алтаря ничуть не порадовал. К «Лихтбрингту» он при первой их встрече проникся искренней антипатией. И даже теперь, после всего того, что узнал о возможностях машины, ощущение это не прошло, лишь окрепло.

Сложная, хитрая и самоуверенная машина, держащая весь город в стальной хватке своих механических пальцев. Быть может, ей удалось задурить голову служащим Канцелярии и даже Шарперу. Быть может, все настолько поверили в мощь логического титана, что доверили ему едва ли не весь город. Возможно, Герти был единственным человеком на всем острове, который доподлинно знал: машины тоже ошибаются. Даже такие грандиозные, как «Лихтбрингт».

Страстно захотелось приложиться к рифленому медному боку ботинком, заставив самодовольный сверкающий от смазки аппарат издать жалобный стон вроде того, что издает потревоженная урна. Герти заставил себя сдержать этот неуместный порыв. Во-первых, невидимый паровой демон «Лихтбрингта», совершающий сорок математических операций в секунду, едва ли будет посрамлен подобным ударом, которого, вероятнее всего, попросту не заметит. Во-вторых, Герти подозревал, что металл окажется прочнее бренной человеческой плоти и из схватки, чего доброго, может выйти победителем.

Герти смел со стола груду испорченных мемокарт и швырнул их в корзину для бумаг. На душе сразу сделалось легче.

- Бог из машины, - проворчал он, разглядывая испещренные, будто источенные термитами, листы картона, - Подумать только! Я, конечно, всецело за торжество технического прогресса и всегда был уверен, что Британия находится в его авангарде, но это… Это уже чересчур, как мне кажется. Отдавать целый город во власть машины!.. А что, если в один прекрасный день у вашего «Лихтбрингта» в голове заржавеют шестеренки? Или он перепутает цифры? Последствия могут быть катастрофические!

Его тирада ничуть не впечатлила техника, собиравшего в саквояж свои инструменты, маленькие и блестящие, как у часовых дел мастера.

- В том-то и дело, мистер Уизерс. «Лихтбрингт» не ошибается. Не ошибся ни разу за все восемь лет, что работает.

Герти разозлился. Вера канцелярских клерков во всемогущество их механического владыки отдавала фанатизмом. Удивительно, как легко слепой фанатизм сплетается с тем самим техническим прогрессом…

- Все на свете ошибаются! Даже императоры и судьи! Даже божества!

- «Лихтрбрингт» не ошибается, сэр, - сухо сказал техник, отряхивая брюки, - У него есть три специальных логических контура, которые постоянно проверяют правильность обрабатываемой информации. Всякая неточность или несоответствие мгновенно устраняются. Это машинная логика. Она не позволит существовать в системе неверным значениям. Это гораздо более сложное, рациональное и надежное устройство, чем наш с вами мозг.

- А я вам говорю, что он может ошибаться! Что он уже ошибся!

- Доброго вам дня, сэр.

Техник, подхватив свой саквояж с инструментами, развернулся к двери.

- Стойте!

- Да? – техник замер у выхода. Бесстрастный, спокойный, с холодным, как у всех здешних клерков, взглядом, он выглядел так, словно натянул человеческую кожу заодно со строгим черным костюмом, и еще не полностью в ней обвыкся. Не человек. Просто еще одна крыса из канцелярской стаи. Его, полковника Уизерса, коллега. А скоро, быть может, и близкий родственник. Член его стаи.

- Если… кхм… Если у меня есть жалоба на работу «Лихтбрингта», к кому я могу обратиться?

Техник помедлил с ответом лишь самую малость.

- На вашем месте, я бы обратился ко второму заместителю мистеру Беллигейлу. Он большой специалист по «Лихтбрингту». Когда-то он помогал профессору Нейману его монтировать и настраивать.

Ничего более не говоря, техник исчез за дверью, оставив Герти наедине со своими мыслями. Мысли его сейчас были подобны забракованным мемокартам, над которыми на славу потрудился компостер. Множество отверстий, и все бесполезны.

Терминал насмешливо блестел медью на своем обычном месте. Сейчас он казался Герти уродливым, как старая гаргулья на парапете.

Без сомнения, «Лихтбрингт» издевается над ним. Сперва насильно напялил на него чужую личину, теперь откровенно насмехается, подсовывая какую-то ерунду вместо нужного ему дела.

- Шкаф с болтами! – Герти в приступе злости схватил с полки том с инструкциями по составлению машинных команд и занес его над ни в чем не повинным терминалом, намереваясь обрушить на рифленый корпус, - Проклятая жестянка! Смеешься ты надо мной, что ли?

Терминал вдруг выпустил две шипящие струи пара, вынудив Герти отскочить в сторону. Шипение было насмешливым и откровенно презрительным. «Слабак ты, Уинтерблоссом, - слышалось в нем, - Не твоему умишке состязаться с самой сложной машиной на свете!».

Герти швырнул книгу следом за мемокартами в корзину для бумаг и заходил по кабинету взад-вперед.

Ему кровь из носу надо было раздобыть дело Бангорской Гиены. И незамедлительно, пока крысы Шарпера, преследующие его, не впились своими крохотными острыми зубами ему в пятки. На миг Герти даже показалось, что он слышит за спиной шуршание множества мягких лапок. Игра воображения, конечно, кабинет полковника Уизерса, как и прежде, был пуст. Кроме самого Герти в нем находился лишь машинный терминал, но уж он, конечно, подобных звуков производить не мог. Герти вздохнул, вертя в руках бесполезную мемокарту с запросом.

Ему надо обратиться к мистеру Беллигейлу. При одной лишь мысли об этом по спине прошел неприятный, как от сквозняка, холодок. Герти совершенно не выносил общества второго заместителя, взгляда его бесцветных равнодушных и в то же время пронизывающих глаз. Его глухого, как у всех служащих Канцелярии, похоронного костюма. И всего прочего, что относилось к мистеру Беллигейлу.