Все эти заводы, станки, цеха… Признаться, я мало что смыслю в заводской работе. Едва ли имеет смысл…

- Вам и не понадобится разбираться в технических нюансах, полковник. Вы будете расследовать не промышленное происшествие.

- Что же тогда?

- Вы будете расследовать диверсию.

Последнее слово мистер Беллигейл произнес не громче прочих, но от него отчего-то пошла рябью вода в графине. Подобная же рябь прошла по всему телу Герти, от враз онемевших коленок до затылка.

- П-простите?

- Диверсию, - повторил мистер Беллигейл с жутковатым спокойствием , - Потому что мы имеем дело не с аварией. Кто-то осмелел настолько, что решил подорвать промышленные мощности Коппертауна. Кто-то потратил много сил, чтобы нанести нам удар. И Канцелярия не станет закрывать на него глаза. Нет, полковник, не станет.

- Но кому?..

- Могу лишь догадываться. Работал, судя по всему, профессионал. Или, что вероятнее, группа профессионалов. Вы удивитесь, но остров в последнее время часто становился объектом самого пристального наблюдения со стороны самых разных лиц. Мы с вами, может, и находимся на краю мира, да только не за углом. Когда в Европе делят пирог, не забывают и про крошки. А Новый Бангор это очень жирная и лакомая крошка для многих наших… европейских партнеров. И не только.

- Германцы? – отчего-то шепотом предположил Герти.

Мистер Беллигейл неохотно кивнул.

- Возможно. Их резидентура в Полинезии всегда была весьма активна. Черт возьми, город давно уже наводнен их наблюдателями и промышленными шпионами. Видимо, они созрели для большего. Впрочем, это могут быть и французские агенты. После семьдесят первого года[1] лягушатники не раз пытались запустить руки в Полинезию и обосноваться на островах. Не удивлюсь, если они решили подорвать промышленную мощь Нового Бангора. В любом случае, вы выявите виновных и доставите их в Канцелярию.

- Но, быть может, это все-таки обычная авария? – вяло запротестовал Герти, - На заводах подобное иногда случается. Даже на столь современных, как заводы Коппертауна. Знаете, какое-нибудь нелепое и трагическое стечение обстоятельств…

При одной мысли о том, что ему придется выслеживать германских шпионов, желудок Герти наполнился мелкой ледяной крошкой вроде той, в которой мясники держат свой товар. Герти никогда не доводилось встречаться с настоящими шпионами, но, благодаря лондонским периодическим изданиям вроде «Панча»[2], он успел составить о них некоторое представление.

Это были хмурые и неулыбчивые джентльмены с усами в виде аккуратной щеточки и колючим немецким акцентом. В любую погоду они были облачены в глухие бесцветные плащи, а лицо прикрывали полями стетсоновской шляпы. У всякого уважающего себя шпиона в потайных карманах обязательно имелся стилет крупповской стали, револьвер и ампулы со смертоносным ядом. И, насколько помнил Герти, весь этот арсенал они применяли не задумываясь и не терзая себя излишними рассуждениями. Если где-то в Новом Бангоре затаилась целая германская шпионская сеть, причем столь могущественная и решительная, что способна бросить вызов самой Канцелярии, остров делается еще более неуютным местом, чем ему думалось изначально.

- Это не авария, здесь нет никакого стечения обстоятельств, - мистер Беллигейл был непреклонен, - Немедленно после аварии я запросил у «Асмодея» детальный отчет по всем операциям за последние сутки. Никаких отклонений от производственного плана. Все цеха и конвейеры работали строго по заданному графику. Ошибка со стороны управления полностью исключена. А значит…

Герти ощутил глухое отчаянье от этого весомого канцелярского «значит», безошибочно уловив его смысл. Браться за подобное дело было сущим безумием. Особенно сейчас, когда он почти вплотную подобрался к «делу Уинтерблоссома», то и дело ускользавшему от него подобно призраку. Охота за шпионами в планы Герти на ближайшее будущее не входила.

- А может, это и не германцы, - заметил мистер Беллигейл задумчиво, разглядывая через пенсне свои идеально подстриженные ногти, - Может, это полли. Местные борцы против британского протектората. Они необразованны, но среди них встречаются радикалы, готовые бросить вызов британской короне и открыть войну за независимость Полинезии. Мне приходилось сталкиваться с такими. Между прочим, интересные люди. Нехватку теории они восполняют энтузиазмом и хорошим знанием человеческой природы. Как-то раз они похитили заместителя британского консула. Разрезали его на части какими-то специальными бамбуковыми ножами, да так, что бедняга еще двое суток трепыхался, как выпотрошенный карась. Возможно, они решили перейти к более прогрессивным средствам борьбы. Да, пожалуй не стоит сбрасывать их со счетов.

- Минутку, господин заместитель… - Герти облизнул пересохшие губы, - Я хотел уточнить. Вы все-таки уверены, что речь идет о диверсии?

Мистер Беллигейл взглянул на него с удивлением.

- Хотел бы ошибаться, но не могу себе этого позволить. Мы имеем дело с диверсантами и саботажниками, полковник. Но я уверен, что вы справитесь. Вам ведь не впервой сталкиваться с подобным.

- Я хотел сказать, можем ли мы с полной уверенностью полагать, что в Коппертауне произошла диверсия? Взрыв на заводе вполне мог быть роковым стечением обстоятельств. Такое часто случается на заводах, по-моему.

- Исключено, - твердо ответил мистер Беллигейл, - Я уже сказал вам, что «Асмодей» отправил мне подробный отчет. Он действовал строго по своему плану, не отклоняясь ни на дюйм.

- Значит, все наши выводы опираются на свидетельские показатели «Асмодея»?

- Которым я склонен абсолютно доверять.

- Но разве не опрометчиво строить политику Канцелярии, исходя из показаний какой-то машины? – Герти ощутил себя так, словно забрасывает удочку в пруд, кишащий аллигаторами.

Мистер Беллигейл взглянул на Герти своим равнодушным акульим взглядом, который не делался мягче даже проходя через линзы пенсне. Обладать подобным взглядом может только человек, лишенный души, по собственной воле превративший себя в оружие, в бездушную вещь, в канцелярский инструмент.

- «Лихтбрингт» не просто машина, полковник. Это самая совершенная и надежная счислительная машина в мире. И она не ошибается.

«Они все здесь рехнулись, - тоскливо подумал Герти, ерзая на стуле для посетителей, - От Шарпера до последнего клерка. Верят своей проклятой механической игрушке как оракулу. Какое-то неистовое поклонение, ей-богу… Не удивлюсь, если через пару лет им придет в голову возлагать счетной машине жертвы. А что, очень миленькая будет картина. Быть может, я когда-нибудь прочитаю об этом в «Таймс»…»

- Все ошибаются, - заметил он вслух, стараясь держаться доброжелательно и открыто под вдавливающим в кресло серым взглядом второго заместителя, - Говорят, даже Моцарт, исполняя свои симфонии на рояле, бывало, ошибался. Попросту случайно нажимал одну клавишу вместо другой. Что уж говорить о