В 1989 году число перемещенных в результате преследований или конфликтов и бегущих за границу лиц достигло 19 млн. человек. Затем оно сократилось до 9 млн. человек в 2005 году, в период надежд. Но затем наступило десятилетие роста, которое завершилось самым высоким за всю историю показателем: 29,5 млн человек в 2018 году, 34 млн человек в 2020 году и 35 млн человек в 2021 году. К концу июня 2022 года 6,5 млн. украинцев покинули свою страну всего за четыре месяца войны. Еще 8 млн. человек стали внутренне перемещенными лицами. В совокупности эти цифры составляют треть населения Украины, что является невероятной величиной. Общее число беженцев в мире, если прибавить к нему тех, кто бежит внутри своих стран, гораздо выше. Самые высокие цифры - 82,4 млн. человек в 2020 году и 94,7 млн. человек в 2021 году - опять-таки последние. Больше всего беженцев прибыло из Сирии, Венесуэлы, Афганистана, Южного Судана и Мьянмы. Конечно, вместо того чтобы оставаться под страхом смерти в зоне боевых действий, беженцы бегут в лагеря, предлагающие элементарные средства к существованию, благодаря УВКБ ООН, другим международным агентствам и правительствам соседних стран. Это немного поддерживает оптимизм Гольдштейна в отношении международных организаций. Но когда беженцы, численность которых превышает население Великобритании или Франции, подвергаются насильственному перемещению, это может дать лишь крохотную толику надежды.

Гольдштейн утверждает, что миротворческие войска ООН способствуют укреплению мира. В январе 2020 г. в четырнадцати странах мира дислоцировалось 110 тыс. "голубых касок", что является вторым по величине военным контингентом в мире после США, которые разместили за рубежом около 165 тыс. военнослужащих. Войска ООН вводятся только тогда, когда обе стороны конфликта желают его развязать, поэтому они не оказывают влияния на ход войны до ее завершения. В рамках этого ограничения ООН приносит как успехи, так и неудачи. Примерно половина мирных соглашений, заключенных при посредничестве ООН, просуществовала более 12 лет, но половина распалась раньше. К сожалению, мир, достигнутый путем переговоров, длится не так долго, как мир, достигнутый в результате победы одной из сторон. Пограничные споры, разрешаемые Международным судом, становятся все более частыми, как мы видели на примере Латинской Америки. Мир без пограничных споров может стать половиной пути к миру без войн. Но мы еще не достигли этого, поскольку в настоящее время насчитывается более сотни пограничных споров. И хотя большинство из них в настоящее время практически затихли, некоторые не прекращаются. В 2020-22 гг. пограничные споры продолжались на Украине, прежде чем перерасти в российское имперское завоевание, и вновь вспыхнули между Китаем и Индией, Китаем и другими странами Тихоокеанского региона, Арменией и Азербайджаном, Таджикистаном и Киргизией, Эфиопией, Тиграем и Эритреей. В последнее время мы наблюдаем различные признаки роста числа и интенсивности войн. Мы должны с осторожностью прогнозировать это на будущее, но в некоторых местах, особенно у границ России и на Тайване, признаки зловещие.

 

Тихоокеанские тенденции в западных обществах

Тем не менее, как отмечают Пинкер, Гат, Мюллер, Голдстайн и Макмиллан, внутри страны Запад стал достаточно миролюбивым. Возьмем, к примеру, уровень убийств. В среднем по сорока местным исследованиям в Англии XIII-XIV веков он составлял двадцать четыре убийства на 100 тыс. человек. Сегодня в Англии и Уэльсе он составляет менее одного, в США - пять, а в среднем по миру - чуть менее семи. Однако в пятидесяти городах мира уровень убийств превышает тридцать на 100 000 человек, что выше, чем в средневековой Англии. Большинство из них находятся в Латинской Америке, три - в Южной Африке, но четыре - в США (во главе с Детройтом и Новым Орлеаном). Ни один европейский город не приблизился к такому уровню насилия. Пинкер утверждает, что проблема насилия в США существует только в южных штатах и среди афроамериканцев. По его словам, уровень убийств среди белых северян лишь вдвое выше, чем в современных европейских странах, а не в десять раз. Конечно, мы могли бы снизить уровень насилия во всех городах мира, исключив те группы, которые совершают больше всего убийств.

Актуальными являются и убийства, совершаемые полицейскими. В Великобритании в период с 2010 по 2019 год полицейские убивали в среднем 2,4 человека в год. В Великобритании лишь немногие полицейские носят оружие, но в Германии и Франции их большинство. В 2018 году французские полицейские убили 26 человек, а немецкие - 9. В большинстве случаев во Франции жертвы были безоружны, но полиция опасалась, что они являются террористами. Американские официальные данные об убийствах, совершенных полицейскими, ненадежны, однако газета Washington Post опубликовала обзор всех известных случаев за 2015 год, который показал шокирующую цифру - чуть менее 1000 убийств за тот год. В исследовании, проведенном в 2021 г., ежегодное число погибших от полицейского насилия было несколько снижено: в период с 1980 по 2018 г. оно составило 30 800 человек, т.е. в среднем 820 человек в год. Эти цифры примерно вдвое превышают официально зарегистрированные показатели. Около 80% жертв, как утверждается в полицейских отчетах, были вооружены, хотя мы можем скептически относиться к этому утверждению, и нам неизвестно, были ли жертвы вооружены в момент выстрела. В любом случае, выстрел в спину подозреваемого, убегающего от полиции, является крайне жестоким действием.

Вызывает беспокойство и рост экстремистских военизированных формирований в США, особенно их постоянное присутствие на периферии Республиканской партии и в движении Трампа, которое, похоже, поощряется бывшим президентом. Не прекращаются и массовые расстрелы в школах. Несмотря на все это, перспективы существенного контроля над оружием политически очень туманны. Это исключительно внутренняя проблема, поскольку любители оружия, даже одетые в квазивоенную форму, похоже, не заинтересованы во внешних войнах. Более угрожающим является потенциал гражданской войны, если деградация политической системы США продолжится. Северная и Южная Америка не поддерживают либеральные теории снижения уровня межличностного насилия, но Европа, Япония, некоторые страны Восточной Азии и Австралазии поддерживают.

Как и Хельмут Томе, я подчеркиваю роль государства в снижении уровня насилия. Инфраструктурная власть - это способность государства реально проникать в гражданское общество и логистически реализовывать свои решения через сферу. Большинство современных правителей не обладали инфраструктурной властью для институционализации процедур поддержания порядка. Не могли они и разоружить население (хотя, как мы видели, Японии Токугава это удалось). Правители полагались на репрессии, включая убийства. В отличие от них современные правители обладают инфраструктурной властью, институты которой позволяют поддерживать порядок без применения смертоносного насилия - за исключением некоторых авторитарных режимов. В большинстве стран население разоружено, исключение составляют США. На Западе большинство людей живут мирной