жизнью. Правда, на Западе есть видеоигры с жестоким насилием, а голливудские фильмы одержимы оружием и насилием. Ведутся споры о том, является ли это просто катарсической фантазией или прямым выражением подавленного желания убивать. Но без воинской повинности реальная война оказалась исключенной из повседневного опыта молодых людей в наиболее развитых странах мира. К традиционным видам спорта, таким как мужской бокс и борьба, добавились бои в клетке и женские бои. Насилие на ринге достаточно реально, хотя и редко смертельно, а зрители просто кричат. В последние годы участились случаи насилия на политических и расовых демонстрациях. Однако в целом наблюдается снижение уровня милитаризма в основных институтах общества.

В главе 1 милитаризм определяется как сочетание доминирования военных элит в обществе, идеологического превознесения военных добродетелей над мирными, а также широкой и агрессивной военной готовности. В более ранние периоды я находил случаи милитаристских обществ, в которых мы можем обнаружить все три этих признака. В современных либеральных демократиях это не так. Тем не менее военные расходы как в либеральных, так и в нелиберальных странах растут, причем лидируют США, Европа, Индия, Китай и Россия. Мировые военные расходы росли каждый год, начиная с 2000 г., за исключением небольшого спада в период с 2010 по 2014 гг. Эти цифры были скорректированы с учетом инфляции. В 2021 году они впервые превысят 2 трлн. долл. Несомненно, в 2022 году этот показатель будет еще выше. Только на США приходится 38% всех мировых расходов. При этом военные расходы не являются доминирующими в экономике крупнейших стран. Их долларовые показатели никогда не превышают 4,1% ВВП. Только в двух арабских странах Персидского залива этот показатель выше.Военные элиты не доминируют даже в американском обществе, и хотя культура оружия, фильмы с насилием и возведение солдат в ранг "героев" являются проявлениями культурного милитаризма, институционально он не доминирует. Культуры европейских стран более миролюбивы. Зато третий элемент милитаризма у США присутствует в полной мере. Никогда еще ни одна страна не обладала такой сверхготовностью вооруженных сил, не имела баз, разбросанных по всему миру, не готовилась к военным интервенциям и не начинала их по всему миру. Это сочетание обусловливает неравномерную и узкую форму милитаризма, "режимный милитаризм", а не социетальный милитаризм Рима и бывших варварских династий Азии. И это потребовало новых способов ведения войны.

 

От свирепых до бессердечных убийств

Вслед за Рэндаллом Коллинзом я различаю "свирепые" и "бессердечные" способы убийства и отмечаю частичный переход в современный период от первых ко вторым, от нанесения ударов по телу к убийствам на расстоянии. Свирепость сегодня проявляется в основном в гражданских войнах в более бедных странах: от ударов мачете в Руанде до обезглавливания пленных на Ближнем Востоке, от ударов штыком и изнасилований рохинджа в Мьянме. Гражданские войны часто называют "войнами низкой интенсивности", но даже военизированные группировки могут терроризировать большие массы населения, а государства, ведущие с ними борьбу, часто бывают не менее свирепыми. В гражданских войнах меньше убийств на дальних дистанциях, и практически нет убийств со стороны повстанческих группировок, не имеющих самолетов, танков и артиллерии. Однако зверства совершаются всеми сторонами.

Войны на Глобальном Юге называют "новыми войнами", в которых присутствуют асимметрия между государствами и повстанцами, приватизация вооруженных сил, утрата государствами монополии на средства насилия, продажа наркотиков или драгоценных металлов для финансирования закупок оружия, захват ресурсов у невооруженных гуманитарных организаций. Все это, как утверждается, усиливается экономической глобализацией и ослабляет государственный суверенитет, предоставляя повстанцам дополнительные возможности для активизации насилия. Конечно, некоторые из этих факторов часто присутствовали и в более ранних войнах, а связь "новых войн" с экономической глобализацией сомнительна. Тем не менее асимметрия существует: правительственные войска, вооруженные танками, самолетами, артиллерией, имеющие интенсивную профессиональную подготовку и дисциплину, сражаются с повстанцами, вооруженными автоматами Калашникова, ручными ракетными установками, самодельными взрывными устройствами, внедорожными пикапами, поясами смертников, партизанскими ячейками и моральным духом, создаваемым популистскими идеологиями. Асимметрия сначала позволила западным странам завоевать большую часть мира. Но в период после 1945 г. "оружие слабых" позволило более бедным политическим движениям дать отпор, а иногда и одержать победу над гораздо более хорошо вооруженными и богатыми противниками. Так, в исследовании конфликтов между сильными и слабыми государствами, оцениваемыми по их материальным ресурсам, в XIX веке сильные выиграли более 80% войн, но после 1945 года более слабые участники выиграли более 51%. Это происходило двумя волнами, сначала в антиколониальной освободительной борьбе, затем в постколониальной борьбе против Советского Союза, США и их союзников, в которой религиозные идеологии иногда занимали важное место.

Иван Аррегин-Тофт говорит, что колониальные державы часто прибегали к "варварству" для подавления врагов, которых они считали "менее цивилизованными" - например, массовые убийства и пытки французов в Алжире и британцев в Кении. Сегодня некоторые западные спецподразделения действительно сражаются свирепо, и пытки не являются чем-то неизвестным, но в целом "они" ведут свирепую войну, а "мы" - более бездушную, что является аспектом асимметричной войны. Мечи и копья позволяли наносить удары по телу другого. Это требует свирепости, которая ценилась как социальная черта. Турниры, поединки, стрельба из лука и бой на четвертьстолбах готовили средневековых людей к физическому бою. Спокойствие и техническая грамотность вытеснили свирепость как важнейший воинский навык. Самым смертоносным оружием теперь владеют люди, которые никогда не видят убитого ими врага, что порождает безразличие к далекой смерти. Это особенно характерно для Второй мировой войны, когда бомбардировки Дрездена и Токио, преднамеренно направленные против мирного населения, не рассматривались союзниками как зверства. Мы видим злодеяния наших врагов, а не свои. Наше отношение к этому вопросу в 1945 г. выразилось в обыденных словах Уильяма Стерлинга Парсонса, командира корабля "Энола Гей" сразу после того, как он сбросил первую атомную бомбу на Хиросиму: "Результаты однозначно успешны во всех отношениях. Видимый эффект превосходит все испытания. Условия в самолете после доставки нормальные". В этой записи нет никаких эмоций, только удовлетворение от работы. Штурман Парсонса, Тед ван Кирк, утверждал, что, "закончив задание, перекусил, выпил несколько бутылок пива, лег спать и не потерял ни одной ночи сна из-за бомбы за 40 лет". Современные беспилотники даже избавляют от необходимости путешествовать во время бомбежки.

Как отмечают Пинкер, Мюллер, Гольдштейн и Гат, западные люди содрогаются при виде пыток, изнасилований и отрезания частей тела. Мы содрогаемся от жестокости "тело на тело", но не от наших собственных дальних убийств. Мы стараемся их не видеть. Мы предпочитаем не заходить на скотобойню и не видеть, как калечат животных. Мы предпочитаем не видеть пыток и можем закрыть