Система была одобрена. Она работала до тех пор, пока три правительства не пришли к соглашению об общей политике, которую совет должен осуществлять во всех зонах.

Попытка определить зоны оккупации проходила иначе: мешали продолжительные столкновения претензий британцев и американцев.

Летом 1943 года комитет британского кабинета рекомендовал расположить оккупационные силы в трех основных зонах Германии: британские силы – на северо-западе, американские – на юге и юго-западе, и русские – на востоке. Берлин будет отдельной совместной зоной. Ни Рузвельту, ни Объединенному комитету начальников штабов не понравилось такое распределение. Президент хотел, чтобы американцы получили зону на северо-западе Германии, куда могли бы осуществлять поставки через северные порты – Гамбург, Бремен, Роттердам, – а не на юго-западе, линии поставок для которой будут проходить через Францию. Он не хотел зависеть от сотрудничества с французами. Отчасти это было вызвано личной неприязнью к де Голлю; отчасти – предположением, будто во Франции может разразиться гражданская война; а вероятно, и возможностью отделения некоторых регионов французской колониальной империи. Кроме того, Объединенный комитет начальников штабов считал, что, если Объединенные Нации будут контролировать порты Северной Германии, легче будет перебросить американские части из Европы для войны на Тихом океане.

По пути в Каир и Тегеран Рузвельт на оборотной стороне старого конверта схематично набросал альтернативный план распределения зон. Он отличался от британской схемы двумя основными пунктами: во-первых, американские и британские зоны в нем менялись местами; во-вторых, граница между западной и советской зонами проходила гораздо восточнее. Но в нем наблюдались любопытные зигзаги, и осталась незавершенной та часть границы, которая отделяла бы британскую зону на юго-западе от советской зоны.

Возможно, в Каире или в Тегеране Рузвельт кратко обсудил этот вопрос с Черчиллем, хотя в открытых отчетах это не отражено.

Когда 14 января 1944 года впервые собралась Европейская консультативная комиссия, британский представитель вынес на рассмотрение предложения по разделению на зоны, которые были одобрены министерством обороны.

На ранние рекомендации министерства обороны и на участие британцев в дискуссиях в Европейской консультативной комиссии Черчилль ссылается весьма неопределенно. Он писал: „Тогда вопрос казался чисто теоретическим. Никто не мог предвидеть, когда и как окончится война. Немецкие войска удерживали огромные территории европейской части России. Прошел год прежде, чем британские и американские войска вступили в Западную Европу, и почти два года прежде, чем они вошли в Германию. Предложения Европейского консультативного совета не считались достаточно неотложными или практичными, чтобы их обсуждать в министерстве обороны… Поэтому вопрос о русской зоне оккупации Германии не казался нам таким уж важным, не обсуждался на англо-американских дискуссиях и не поднимался ни одним из лидеров в Тегеране“.

Следует заметить, что Европейская консультативная комиссия собралась только в январе 1944 года, всего за пять месяцев до начала операции по форсированию Ла-Манша.

Предложения, распространенные 15 января, соответствовали более ранней британской схеме распределения, но в них зоны определялись более точно. Восточная зона, предназначенная в этом тексте для Советского Союза, проходила южнее Любека на Балтике примерно в 200 милях к востоку от Берлина. В нее входили примерно 40 процентов бывшей немецкой территории, 36 процентов населения и 33 процента производственных ресурсов – все, кроме Берлина. В феврале советский представитель предложил рассмотреть еще один план, в котором граница между западной и советской зонами лишь немного отличалась от предложенной британцами. Он давал понять, что советское правительство не очень озабочено тем, как британцы и американцы разделят западную часть Германии, но выразил надежду на скорейшее урегулирование этого вопроса. В ходе переговоров между британским и советским представителями вскоре были улажены разногласия между двумя предложениями относительно границ советской зоны. Следует помнить, что это происходило за несколько месяцев до „Оверлорда“ и взятия Рима. Согласованные советские наступления, обещанные в Тегеране, были безоговорочно одобрены, так как все хотели, чтобы русские действовали как можно более быстро и энергично. Каковы бы ни были в первую половину 1944 года предположения и расчеты, ни британцы, ни американцы, похоже, не были встревожены тем, что советские войска займут на западе Германии территорию, предусмотренную этим распределением зон.

Тем временем Черчилль сделал все возможное для того, чтобы уговорить президента согласиться на принятие под свой контроль юго-западной зоны. Он считал это требование оправданным и в феврале объяснил президенту почему. По окончании войны британские войска будут находиться в северной части Германии, а их базы в Шербуре и Гавре; они уже имеют тесную связь с голландскими и норвежскими войсками; им лучше удастся обеспечить морское разоружение Германии. Соответственно, подчеркнул он, американцы займут южную часть Германии и базы в Бретани; они будут оснащать французские войска и более тесно с ними сотрудничать. И Государственный, и Военный департаменты, казалось, подозревали, что британцы рассчитывают, будто им легче будет поддерживать население Германии в северном регионе и что они хотят иметь возможность контролировать главного конкурента Британии, Рур.

Объяснения Черчилля не произвели на Рузвельта ни малейшего впечатления. Он считал, что будет сложно в конце войны перебросить американские войска с севера на юг. Кроме того, оправдывая свое нежелание контролировать южную зону, он 21 февраля объяснил исполняющему обязанности государственного секретаря Стеттиниусу, что, по крайней мере, после первого периода оккупации американцы „…будут только рады вывести из Европы все свои войска“. В заключение он добавил: „Если нужны еще какие-то оправдания для нашего несогласия с британцами по демаркационным линиям, я могу только добавить, что мое решение вызвано политическими соображениями“.

Некоторое время спустя Уинант получил из Вашингтона другое предложение американцев, касающееся границ зон. Этот альтернативный план (который, как стало известно позже, был основан на импровизированном наброске президента) не только отводил американцам северо-западную зону, но и значительно уменьшал советскую зону, начинающуюся к востоку от Любека, пролегающую северо-восточнее Щецина и доходящую до границ Берлина. Поскольку документ был отправлен ему без определенных указаний и поскольку в нем не была ясно изложена инициатива, посол не спешил представить его на рассмотрение Европейской консультативной комиссии. Он объяснил Государственному департаменту всевозможные трудности, которыми чревато это предложение, в том числе и то, что в результате сокращения своей зоны Советский Союз лишится такого важного узлового пункта, как Котбус, и, кроме того, границы не соответствуют административным границам Германии.

Потом, 3 апреля, Джордж Кеннан, находившийся в Вашингтоне, по просьбе Уинанта и с одобрения Хэлла посоветовался с президентом. Он заметил, что план разделения на зоны, посланный Уинанту, не имел никакого отношения к более ранним предложениям, по которым британцы и русские фактически договорились и согласно которым граница советской зоны проходила гораздо восточнее, чем хотелось бы русским. Президент не возражал против принятия западной границы русской зоны, о которой договорились остальные. 28 апреля Объединенный комитет начальников штабов одобрил это, как и Хэлл. 1 мая Уинанту были даны соответствующие указания, а 1 июня он дал подобный же совет своим коллегам.