Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тьма сама себя переварила, истончив ткань между нашим миром и миром Света… – слова Стерлинга прозвучали отголоском мыслей вампирши.
– …и я была затянута в этот карман, – завершила я на одном дыхании.
Потому что этим он и был: карманом вселенной, узкой каймой в холсте реальности. Я в нем увидела странные вещи: объекты, одежду, незнакомые книги, подброшенные, возможно, другим миром. Как изображения в волшебной лампе или в видениях Пьеро. Что же касается членов моей семьи, поселившихся в этом мираже, думаю, я сама их придумала. Мои Фруаделаки не принадлежат той реальности.
Внезапно меня накрыла волна ностальгии. Мне бы хотелось, чтобы мои родители и братья существовали в мире Света, даже если он для меня навсегда закрыт. Но они родились, прожили и умерли в мире Тьмы. На веки вечные.
– Это мир также твой и мой, – прошептал Стерлинг. – Стоит побороться за него.
Я не могла поверить своим ушам.
– Циник лорд Стерлинг Рейндаст говорит о том, чтобы бороться за что-то еще, кроме всеобщего хаоса? – поддразнила я его. – Ты очень изменился, знаешь.
– Ты тоже изменилась. Колкая Диана де Гастефриш, которая насмехалась над всем и вся, исчезла, на ее месте появилась Жанна Фруаделак. Воительница, такая же боевая, но способная и уступить, если нужно. – Бледными пальцами он убрал серебристую прядь с моих глаз. – С первого вечера твой жизненный дух покорил меня. Меня, мертвого, который не надеялся когда-либо снова испытать эти чувства. И вот настало время, Жанна, позволить себе, наконец, жить… и любить.
Мерное покачивание каюты успокаивало, ласковый взгляд Стерлинга волновал. После симфонии катаклизма стихий в стиле fortissimo furioso наступило время для нежного адажио. Нашего адажио. Стерлинг приблизил свои губы к моим, но в эту секунду дверь каюты распахнулась. На пороге стояли Поппи и Зашари. Они оба тоже изменились! С той самой мартовской ночи отъезда из Версаля три месяца назад.
– Видишь, Заш, я не выдумала. Я же говорила, что слышала голос Жанны! – воскликнула Поппи. – Она проснулась!
Подруга избавилась от свадебного платья и нелепой прически, воссоздала высокий шиньон, который являлся ее неповторимым стилем. Прическа свободная и дерзкая, как она сама.
– Вставай, соня, хватит дрыхнуть! – со смехом произнесла подруга, как когда-то в дортуаре Гранд Экюри. – Ты и так уже испортила мне свадьбу!
Превратить в шутку отвратительный опыт, который ей пришлось пережить, вот ее способ излечивать душу от раны. За взрывом ее хриплого хохота я угадала глубокие чувства. Мое сердце растаяло, когда я поняла, что она не задумываясь принесла себя в жертву, решившись связать свою жизнь с монстром в надежде спасти нас.
– Сожалею, что испортила твой праздник, но я не была в восторге от твоего жениха.
– О, не напоминай мне о нем! Он исчез как по мановению волшебной палочки. Еще один трус, который струсил и сбежал в последний момент перед свадьбой.
Смех Поппи замер, она вновь стала серьезной:
– Joking aside[203], а куда делся Бледный Фебюс?
– Он остался в мечте, там, где больше не страдает… и куда унес «El Corazón».
– Камень действительно исчез, – подтвердил луизианец. – Мы его не нашли.
На Зашари антрацитовый камзол из шерсти, такой же, как у Стерлинга, вероятно, одолженный из гардероба английского корвета. На лице несколько шрамов, еще свежих, – последствия страшной битвы, приведшей к гибели «Ураноса».
– Надежда на создание ангела чистого света улетучилась вместе с «El Corazón», – заметил де Гран-Домен. – Мадам М. не сможет превратить тебя в совершенного авроруса, Жанна.
– Что ж, совершенство слишком переоценено, – улыбнулась Поппи. – У несовершенства больше очарования. Голос с хрипотцой, небрежный шиньон – и вуаля, ты уже неотразима. Верно, Заш?
Я заметила, что они держались за руки.
– Не смотри на меня так! – рассмеялась Поппи. – Должна признаться, ты была права: Фебюс не для меня. Слишком… холодный, на мой вкус. Не для того я покинула дождливый север Шотландии, чтобы заморозить себя на Северном полюсе. В объятиях Заша я вновь ожила.
Лицо подруги слегка зарделось. Лицо Зашари тоже озарилось нежной улыбкой, от которой у меня потеплело на сердце.
– Это правда, Поппи, все, что связано с Англией, на первый взгляд холодит… но после бросает в жар, – подтвердила я, одаривая Стерлинга влюбленным взглядом.
– Не набрасывайся на него, подожди хотя бы, пока мы уйдем! – расхохоталась Поппи. – Вы приглашены на мою вторую свадьбу, ты и твой лорд! – С очаровательной и комичной гримасой она добавила, подмигнув мне так, как только умела она одна: – Если только в этот раз ты опять не перевернешь все вверх дном!
Должно быть, вид у меня был презабавный, потому что она поспешила уточнить:
– Ну да, мы собираемся пожениться в Гран-Домене, Заш и я, идя по стопам Аджиле и Аньес.
– О, Поппи, как я счастлива за тебя! – обрадовалась я, чувствуя, как вспыхнули мои щеки от волнения. – Но тогда… ты не собираешься возвращаться в Версаль?
– Для меня все в прошлом, все эти реверансы и интриги. Мое место рядом с Зашари и его семьей.
Она еще сильнее сжала руку своего возлюбленного.
– Завтра мы отправимся к Мартинике, – объяснил Зашари. – Там, в Фор-Руаяле, я свяжусь с Фрондой, как ты мне посоветовала. Бывшие рабы галер отныне свободны. Они могут вступить в ряды мятежников, если захотят. Большинство уже попросило меня об этом. Борьба Народной Фронды не закончится, пока на земле останется хоть один раб.
Его спокойное решение воодушевило меня. Наконец, в гармонии с самим собой, после стольких лет притворства в тюрьме Версаля, юноша стал еще прекраснее и сильнее.
– После Мартиники мы с Поппи отправимся в Луизиану, – продолжал он. – Официально я все еще оруженосец Короля и везу королевский указ, который должен положить конец свободной плантации Гран-Домена; на самом деле я собираюсь эвакуировать ее с помощью луизианских фрондеров.
Меня восхитило, каким образом любовь сплотила Поппи и Зашари. Их чувство лишь укрепилось за долгое время томления и теперь расцвело вместе с решением служить высокому идеалу: бороться за всеобщую свободу.
– Мы заберем Прюданс с собой, чтобы она не путалась у тебя под ногами в Лондоне, – уточнил Зашари.
Моя память сохранила образ лжекузины, перед тем как я потеряла сознание: эта гарпия стояла на палубе, изрыгая свою желчь в бурю.
– Прюданс выжила? – не поверила я.
Заш кивнул:
– Она закрылась на два оборота в своей каюте в «Stormfly». Я мог бы уничтожить ее, ту, что спелась с Фебюсом и его стражей во время