– Это наши Духи-Основатели, – сказала Хетан. – Истина вопиёт во мне. Истина сжимает железные пальцы на моём сердце.

– Они обретают силу, – пророкотал Кафал, склонившийся над краем пролома.

Карнадас кивнул и тихо проговорил:

– Воистину так. Радость и боль… экзальтация, закалённая печалью о тех, кто ещё блуждает впотьмах. Кованый щит, ныне мы стали свидетелями рождения богов.

Итковиан подошёл к Кафалу, положил руку ему на плечо.

– Сударь, как вы вывезете эти останки из города? Паннионцы всех богов, кроме своего, считают заклятыми врагами. Они попытаются уничтожить всё то, что вы нашли.

Баргаст перевёл взгляд своих жёстких, маленьких глаз на Кованого щита.

– У нас нет ответа, волк. Ещё нет. Но не бойся. Не сейчас, никогда впредь.

Итковиан медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он с полным пониманием, – ощутить себя в объятьях своего бога.

Кафал оскалил зубы.

– Богов, волк. У нас их много. Первые баргасты, что пришли в эту землю. Самые первые.

– Ваши предки Взошли.

– Да. Кто ныне осмелится бросить вызов нашему достоинству?

Это ещё не ясно, увы.

– Тебе следует извиниться, – сообщила Скалла Менакис, выйдя из круга для тренировок и схватив тряпку, чтобы утереть пот с лица.

Остряк вздохнул.

– Ага. Прости, девочка…

– Не передо мной, идиот! Что толку извиняться за то, чем ты был и всегда будешь? – Она замолчала, разглядывая узкое лезвие своей рапиры, нахмурилась, увидев зазубрину на внутренней стороне, на расстоянии ладони от острия, и бросила взгляд на женщину-новобранца из «Серых мечей», которая осталась в круге и теперь ждала нового соперника. – А она, конечно, зелёная, но быстро учится. Извиниться же, олух, ты должен перед мастером Керули…

– Он мне больше не хозяин.

– Он наши шкуры спас, Остряк, и твою, в частности.

Скрестив руки на груди, Остряк приподнял бровь.

– Да? И как он это сделал? Вырубился при первом же наскоке – чудное дело, я как-то не заметил ни громов, ни молний от его Старшего бога, этого его злобного Господа…

– Мы все попадали, кретин! Нам бы пришёл конец. Но этот жрец выдернул наши души и унёс так далеко, что для чувств к’чейн че’маллей мы и были мёртвыми. Ты что, не помнишь снов? Снов! Он нас выдернул прямо на Путь этого Старшего бога. Я всё в точности помню…

– Ну, думаю, я был слишком занят – помирал взаправду, а не во сне, – огрызнулся Остряк.

– Да, умирал! И от этого Керули тебя тоже спас. Свинья ты неблагодарная! Меня подбросил в воздух какой-то к’чейн че’малле, а потом я очнулась… в каком-то другом месте… и надо мной стоял огромный призрачный волк. И я поняла – мгновенно поняла, Остряк, – что этот волк никого ко мне не подпустит. Он охранял… меня.

– Какой-то прислужник этого Старшего бога?

– Нет, у него нет слуг. Зато у него есть друзья. Не знаю, как ты, но понять это – как я поняла тогда про гигантского волка, – понять, что бог может искать друзей, а не безвольных рабов… проклятье, я с ним, Остряк, душой и телом. И я буду за него сражаться, потому что знаю, что он будет биться за меня. Ужасные Старшие боги – ха! Да как по мне, он стоит больше всех этих сопливых, склочных дураков со своими храмами, сокровищницами и обрядами.

Остряк ошеломлённо уставился на Скаллу.

– Похоже, у меня продолжаются галлюцинации, – пробормотал он.

– Забудь обо мне, – сказала Скалла, вкладывая рапиру в ножны. – Керули и его Старший бог спасли тебе жизнь, Остряк. Поэтому сейчас мы пойдём к нему, и ты извинишься, а если мозгов хватит, поклянёшься стоять рядом с ним в будущих событиях…

– Вот Худа с два! Нет, поизвиняюсь, конечно, не вопрос, но ни с какими богами я дела иметь не хочу – Старшими там или помладше, а значит, и со жрецами тоже…

– Ну, я знала, что мозгов тебе не хватает, но должна была предложить. Пошли. Куда подевался, Бук?

– Не знаю. Он, хм, просто привёл меня сюда.

– Старший бог и его спас. И Манси. Видит Худ, этим двум некромантам было глубоко плевать, выживут Манси с Буком или умрут. Если ему мозгов хватит, Бук разорвёт этот контракт.

– Ну, Скалла, из всех нас только тебе мозгов на всё хватает.

– Уж это я знаю.

Они вышли из цитадели. Остряк по-прежнему страдал от похмелья, но живот, наполненный едой, а не вином и элем, равно как и целебное воздействие жреца «Серых мечей» Карнадаса, сделали его походку более уверенной и притупили головную боль. Ему пришлось шагать шире, чтобы угнаться за стремительной Скаллой. Красота воительницы, конечно, привлекала внимание, но решительный шаг и мрачный взгляд расчищали дорогу в толпе, и немногочисленные, запуганные жители Капастана спешили убраться с её пути.

Они обошли кладбище, оставив вертикальные глиняные гробы по правую руку. Следующий некрополь уже маячил впереди, склепы и погребальные урны отличались там даруджийской архитектурой, которую Остряк хорошо знал по Даруджистану, и Скалла свернула налево, в узкий, неровный переулок между низкой стеной кладбища и внешним краем площади Тура’ла. В двадцати шагах за ней находилась открытая площадка поменьше. Они пересекли её и оказались на восточном краю Храмового квартала.

Остряку наконец надоело тащиться за Скаллой, будто собачка на поводке.

– Слушай, – зарычал он, – я же только что из этого квартала. Если Керули поселился где-то рядом, почему ты за мной просто не зашла, чтоб не бегать лишнего?

– Я зашла, но ты вонял, как трактирный сортир. В таком-то виде ты хотел показаться на глаза мастеру Керули? Тебе нужно было почистить одежду и поесть, а я всё это время нянчиться с тобой не собиралась.

Остряк поутих, но продолжал бормотать что-то себе под нос. О, боги, как бы я хотел, чтоб в мире были одни только нежные да щебечущие женщины. Он подумал ещё немного и нахмурился. С другой стороны, это был бы какой-то кошмар. Мужчине пристало раздувать из искры пламя, а не гасить его…

– Рот закрой, размечтался тут, – рявкнула Скалла. – Пришли.

Остряк заморгал, вздохнул, затем уставился на маленькое ветхое здание – грубые, изъеденные каменные блоки, с которых практически везде обвалилась штукатурка; плоская крыша на прогнувшихся от старости балках; чтобы пройти в дверной проём, им со Скаллой пришлось бы согнуться в три погибели.

– Вот здесь? Худов дух, жалкое местечко.

– Он – скромный человек, – процедила Скалла, уперев руки в бока. – Его Старший бог невысоко ценит помпезность и церемонии. Как бы там ни было, учитывая недавнюю историю, дом стоил гроши.

– Историю?

Скалла нахмурилась.