Брухалиан отпустил руку Кованого щита, чуть повернулся, чтобы обратиться к Карнадасу, который стоял – бледный и неподвижный – рядом с командиром.

– Свяжитесь с Быстрым Беном, сударь, любыми средствами…

– Не уверен, что смогу, – ответил Дестриант, – но попытаюсь, сударь.

– Эта осада, – прорычал Брухалиан, и глаза его помутнели от какого-то внутреннего видения, – это кровавый цветок, и ещё до заката он распустится перед нами. А взявшись за стебель, мы обнаружим шипы…

Все трое повернулись навстречу жрецу Совета. Спокойные, сонные глаза смотрели сквозь прорези полосатой, кошачьей маски.

– Господа, – сказал он, – нас ждёт битва.

– Действительно? – сухо ответил Брухалиан. – А мы-то и не догадывались.

– Наши боги окажутся в самом её сердце. Вепрь. И Тигр. Взошедший в беде, и дух, готовый пробудиться к истинной божественности. Вы не думали, господа, о том, чья это война на самом деле? Кто осмелился скрестить клинки с нашими покровителями? Но есть и ещё кое-что любопытное во всём этом – чьё лицо скрывается за судьбоносным восхождением Трейка? Какова была бы ценность двух богов войны? Двух Повелителей Лета?

– Сударь, – протянул Дестриант, – это не исключительный титул. Мы никогда не возражали против того, что Трейк тоже его носит.

– Ты не смог скрыть тревоги, вызванной моими словами, Карнадас, но я закрою на это глаза. Однако задам последний вопрос. Когда, скажи, ты сместишь Рат’Фэнера по праву истинного Дестрианта Фэнара? – а этот титул никто не получал по праву уже тысячу лет… кроме тебя, конечно… И кстати, почему Фэнер вдруг решил восстановить этот – наивысший – уровень посвящения именно сейчас? – Выждав некоторое время, жрец пожал плечами. – Что ж, ладно, как хочешь. Рат’Фэнер вам не союзник, как и вашему богу – это вы должны знать. Он чувствует угрозу, которую вы для него представляете, и сделает всё от него зависящее, чтобы уничтожить ваш отряд и тебя лично. Если тебе понадобится помощь, найди меня.

– Но ты ведь сказал, что ты и твой Повелитель – наши соперники, Рат’Трейк, – прорычал Брухалиан.

Маска тигра сложилась в хищную улыбку.

– Так только кажется, Смертный меч, в данный момент. Я покину вас. Прощайте, друзья.

Долгое молчание сковало «Серых мечей», пока они смотрели вслед уходившему жрецу, затем Брухалиан встряхнулся.

– Идите, Кованый щит. Дестриант, с вами я ещё должен переговорить…

Потрясённый, Итковиан повернулся и отправился вслед за двумя баргастами. Земля ушла у нас из-под ног. Мы потеряли равновесие за миг до того, как прольётся кровь, и опасность окружает нас со всех сторон. О, Клыкастый Бог, избавь нас от неуверенности. Молю тебя. Сейчас не время…

Прославленная способность малазанской армии приспосабливаться ко всякому виду боевых действий, какие навязывал противник, была на самом деле поверхностной. Под иллюзией пластичности скрывалось твёрдое убеждение в превосходстве имперского способа ведения войны. Также иллюзию гибкости поддерживали такие факторы, как огромная устойчивость малазанской армейской структуры, базовые принципы, основанные на глубоком знании дела, и проницательный анализ множества различных стилей ведения боевых действий.

Энет Обар (Безжизненный).

Отзыв (часть XXVII, книга VII, том IX) на тринадцатистраничный трактат Тэмула «Малазанская военная машина»

Волосяная рубаха Штыря загорелась. Кашляя от невыносимой вони, Хватка слезящимися глазами смотрела, как щуплый маг катается по грязной земле рядом с костром. Тлеющие волосы дымились, вместе с искрами в ночное небо неслись проклятья. Поскольку остальные разогнуться не могли от хохота, капрал сама потянулась за мехом с водой и умостила его между ног. Выдернув пробку, она сжала бёдра и поливала Штыря струёй воды, пока не услышала шипение.

– Хватит! Хватит! – завопил маг, размахивая грязными руками. – Стой! Я же утону!

Рыдая, Вал повалился на землю и оказался опасно близко к огню. Хватка вытянула ногу и хорошенько пнула сапёра.

– А ну успокоились все! – рявкнула она. – А то все зажаритесь до хрустящей корочки. Худов дух!

Из сумрака рядом послышался голос Дымки:

– Мы помираем со скуки, капрал, в этом проблема.

– Если бы от скуки умирали, в мире не осталось бы ни одного живого солдата, Дымка. Так что слабое оправдание. А проблема в другом: начиная с самого сержанта, который вон там корчится, весь этот Опоннами проклятый взвод свихнулся.

– Не считая тебя, разумеется…

– Ты что, решила мне сапоги от дерьма вылизать, детка? Зря. Я посильней свихнулась, чем вы все. Иначе сбежала бы давным-давно. Боги мои, вы только гляньте на этих идиотов. Вот маг, который таскает рубаху из волос собственной мёртвой матери, а как только Путь откроет, так на нас сразу же набрасываются агрессивные суслики. Вот сапёр, у которого по всему телу ожоги, а вместо мочевого пузыря Путь, потому что я за три дня ни разу не видела, чтоб он в кусты отходил. Вот напанка, за которой настойчиво ходит бык-бхедерин – то ли слепой, то ли видит побольше нас, когда на неё смотрит. А ещё вот целитель, который так на солнышке перегрелся, что отхватил удар и мается теперь лихорадкой.

– Про Мураша даже не трудись напоминать, – прошептала Дымка. – Сержант и так всем фору даст в соревновании чокнутых психов…

– Я не закончила. Вот женщина, которая страсть как любит к друзьям сзади подкрадываться. И наконец, – добавила она с низким рычанием, – добрый старый Мураш. Нервы из холодного железа. Убедил себя, что это сами боги похитили Быстрого Бена, и Мураш в этом виноват. Каким-то образом. – Хватка подняла руку и, просунув палец под торквесы на левом плече, нахмурилась ещё больше. – Будто богам есть дело до Быстрого Бена, не говоря уж о самом сержанте. Будто они вообще на нас обращают внимание, что бы мы ни делали.

– Тебя беспокоят Тричевы торквесы, капрал?

– Поосторожней, Дымка, – прошептала Хватка. – Я не в настроении.

Штырь поднялся на ноги – мокрый и несчастный.

– Треклятая искра! – прошипел он. – Мелькнула, как горящая вошь – где-то здесь гуляет злобный дух, попомните мои слова.

– Попомните? – фыркнула Хватка. – Я их на твоём могильном камне вырежу, Худом клянусь!

– О, боги, какая вонь! – выругался Вал. – Сомневаюсь, что даже жиром вымазанный баргаст к тебе бы близко подошёл! Считаю, нужно голосовать – всем взводом. Проголосуем за то, что надо содрать эту отвратительную рубаху с прыщавого тельца Штыря и закопать где-нибудь – лучше всего под тонной отбросов. Что скажешь, сержант? Эй, Мураш?

– Тс-с-с! – прошипел тот, вглядываясь во тьму со своего места на самом краю светового круга от костра. – Там что-то есть!

– Если это ещё один злобный суслик… – начала Хватка.